Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929 - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Фельштинский, Георгий Чернявский cтр.№ 100

В автомобиль с трудом погрузили не только Троцкого, его супругу и двоих сыновей, но и провожавшую Франю Викторовну Белобородову. Когда машина приехала наконец на «площадь трех вокзалов», оказалось, что местом назначения являлся не Казанский, как сообщили Троцкому, а Ярославский вокзал. Поняв это, Сергей Седов попытался на ходу выскочить из машины, чтобы забежать к работавшей неподалеку своей жене Ольге и сообщить ей о происходившем. Сотрудники ОГПУ схватили его за руки и не дали возможности скрыться. В результате Троцкий с семьей оказались на совершенно пустом вокзале: для того чтобы вокзал был пуст, расписание поездов на этот день изменили, а сотрудники ОГПУ и милиция очистили от людей здание вокзала и перроны.

Точно так же, как и из квартиры, гэпэушники понесли Троцкого на руках, но теперь это демонстративное поведение лидера оппозиции существенного значения не имело. Правда, при этом произошло небольшое столкновение. Старший сын Лев стал кричать занимавшимся своими делами железнодорожникам и дорожным рабочим: «Товарищи, смотрите, как несут товарища Троцкого!» Его схватил за воротник один из сотрудников ОГПУ (тоже хороший знакомый Троцкому, поскольку сопровождал его во время выездов на охоту): «Ишь шпингалет!» — воскликнул он и тут же получил удар по щеке, нанесенный Сергеем.

В конце концов Троцкий с семьей и Белобородова оказались в купе вагона. Все остальные купе и коридор были заняты сотрудниками ОГПУ, бдительно сторожившими непокорную, но не оказывавшую сопротивления группу. В два часа дня 17 января паровоз вместе с единственным пассажирским вагоном двинулся. На глухой подмосковной станции вагон Троцкого был включен в состав почтового поезда, который перед этим вышел с Казанского вокзала в сторону Ташкента и был специально остановлен для прицепления к нему спецвагона высылаемого вождя. Во время этой остановки Белобородова и Сергей Седов по предложению охраны покинули поезд, чтобы возвратиться в Москву, тогда как Лев отправился вместе с родителями в ссылку.

Узнав о вывозе Троцкого с незначительным опозданием, Раковский и другие оппозиционеры явились в квартиру Белобородова. В письме Троцкому, отправленном несколько месяцев спустя, из ссылки в ссылку, Раковский вспоминал: «В гостиной группа товарищей, больше женщин, среди них Муралов. Кто здесь гражданин Раковский? — услышал я голос. — Это я, что вам угодно? — Следуйте за мной! Меня отводят через коридор в маленькую комнату. Перед дверью комнаты мне было велено поднять руки вверх. После ощупывания моих карманов меня арестовали. Освободили в пять часов. Муралова, которого подвергли той же процедуре после меня, задержали до поздней ночи… «Потеряли голову», сказал я себе и испытывал не злобу, а стыд за собственных же товарищей» ^[743].

Демонстрации на вокзалах в связи со ссылкой Радека и других оппозиционеров происходили в Москве, Харькове, Тифлисе и некоторых других городах. Численно они были незначительны. В целом население оставалось равнодушным к репрессиям в отношении возмутителей спокойствия в руководстве страны. И. Н. Смирнов говорил в те дни: «Через полгода коммунистов будут убивать в Москве, как в Северном Китае. Перебьют и нас в ссылке, если мы не разбежимся. Народ будет так же безмолвствовать, как он безмолвствует теперь» ^[744].

В целом депортация проводилась сравнительно корректно. Конвой был предупредителен и вежлив. Троцкий, по воспоминаниям Седовой, «был настроен бодро, почти весело. Положение определилось. Общая атмосфера стала спокойней» ^[745]. Правда, багаж был отправлен следующим поездом, то ли для ускорения процедуры высылки самого Троцкого, то ли для неторопливой проверки отправляемого багажа, и Троцкому сообщили, что он получит его в городе Пишпеке (только что переименованном в Фрунзе), который был конечным пунктом железнодорожного путешествия: далее предстояло двигаться автомобильным транспортом.

Троцкого угнетало не столько отсутствие багажа, сколько то, что он не имел книг и письменных принадлежностей, которые были заботливо сложены секретарями Сермуксом и Познанским, прекрасно знавшими его вкусы и привычки и сохранившими верность своему шефу. Перед отъездом Сергей раздобыл книгу известного ученого и путешественника П. П. Семенова-Тян-Шанского о Туркестанском крае ^[746]. Троцкие намеревались лучше ознакомиться со своим будущим местом жительства, о котором знали лишь весьма приблизительно. Однако и эта книга оказалась в багаже. «Мы сидели в вагоне налегке, точно переезжали из одной части города в другую. К вечеру вытянулись на скамьях, опираясь головами на подлокотники. У приоткрытых дверей купе дежурили часовые», — вспоминала Седова.

Хотя положение высылаемых было крайне неопределенным и они даже не были уверены, что местом назначения действительно является Алма-Ата, настроение Троцкого улучшилось. По всей видимости, сказались крайнее напряжение и до предела нервная обстановка недавнего прошлого, усталость, сменившаяся вынужденным бездельем. Разумеется, в значительной степени бодрость Троцкого была искусственной — это был способ поддержать в тяжелую минуту и жену, и старшего сына, и самого себя. С обыденной точки зрения путешествие проходило сравнительно комфортабельно. По мере продвижения на восток конвой становился еще более предупредительным. Сказывалось удаление от столиц, партийного и чекистского начальства, привычное уважительное и даже почтительное отношение к Троцкому как к организатору большевистских побед в революции и Гражданской войне. Свободнее чувствовали себя не только Троцкий с семьей, но и охранники, готовые теперь оказывать Троцкому житейские услуги. В их среду еще не проникли чувства подозрительности по отношению к коллегам по службе, доносов сослуживцев начальству, похоже, они не боялись (через несколько лет гэпэушники-энкавэдэшники будут себя вести уже иначе). В Самаре были закуплены смены белья, мыло, зубной порошок и другие вещи самой первой необходимости. Еду приносили из вагона-ресторана. Лев Давидович, обычно придерживавшийся строгой диеты, теперь ел все, что ему подавали. Купленным в Самаре бытовым вещам стали давать иронические имена: полотенце имени Менжинского, носки имени Ягоды…

Важную роль в деятельности Троцкого с этого времени стал играть его старший сын Лев Львович Седов. Активно участвовавший в деятельности оппозиции и до этого, он постепенно превращался в главного политического сотрудника и помощника отца. Не успев в Москве попрощаться толком даже с женой Анной Семеновной Рябухиной, он целиком и полностью отдался в ссылке политическим делам Троцкого. Его мать писала, несколько преувеличивая: «С этих пор он стал нашей единственной связью со внешним миром». Но во многом так действительно и было. С момента ссылки Троцкий в передвижениях и общениях был более связан и скован, чем его сын.