Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929 - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Фельштинский, Георгий Чернявский cтр.№ 138

Постепенно быт на Принкипо приходил в относительную норму. В штат Троцкого обычно входили в это время секретарь, стенографистка, три-четыре охранника, которые одновременно исполняли функции помощников. Снаружи дом охраняла также турецкая полиция, служители которой, правда, соответственно восточным традициям, были медлительны и надежной защиты обеспечить не могли, так что реальную, хотя и весьма незначительную силу составляли только идейно связанные с Троцким помощники. Месячные расходы были скромными, составляли от 1 до 1,5 тысячи долларов (сюда входили и деньги, которые Троцкий посылал сыну Льву, когда тот перебрался в Берлин). Ничего лишнего обитатели принкипской виллы позволить себе не могли. Почти не было мебели, пища была предельно проста. Небольшой сад у дома был неухоженным, там господствовали сорняки. Зато сам дом стоял на берегу моря (и это Троцкому было особенно приятно) и из окна кабинета виден был соседний крохотный островок — красный утес, напоминавший погружающееся в воду доисторическое существо ^[999].

Хотя пребывание на острове имело свои прелести, Троцкий всеми силами тянулся в Западную Европу, обращался с просьбами о предоставлении ему визы в Германию, Великобританию, Чехословакию, США и другие страны. Некоторые русские беженцы, проявляя в этом вопросе «классовую солидарность», полагали, что не следует препятствовать Троцкому в выезде в одну из крупных стран. А. Ф. Керенский в беседе с корреспондентом газеты «Чикаго трибюн» выразил надежду, что иностранные правительства окажут ему гостеприимство, дадут визу и этим докажут, что они с бо́льшим уважением относятся к свободе, нежели это делают большевики в СССР ^[1000].

Зарубежные дипломаты и чиновники вступали с изгнанником в вежливую переписку, но в конце концов неизменно следовали отказы. Уже 22 апреля 1929 г. Троцкий написал статью «Демократический урок, которого я не получил» ^[1001], где подробно рассказал, как с легкой руки германских социал-демократов ему было отказано во въезде в эту страну. «Демократический урок» Троцкий не воспринял абсолютно зря. Германским социал-демократам было что ставить в вину Троцкому: и многочисленные, можно даже сказать «перманентные» попытки взорвать Веймарскую республику, организуя на советские деньги в Германии революции, и коминтерновский запрет левым партиям Германии вступать в союз с социал-демократами для борьбы с поднимающимся нацизмом, который Троцкий упрямо старался не замечать.

Несколько месяцев тянулась переписка с посольством Чехословакии по поводу предоставления визы на краткосрочное лечение. Вначале чехословацкие власти прямо не отказывали во въезде, но выдвигали все новые и новые условия. Троцкий на эти условия соглашался, но в конце концов, несмотря на то что примирился со всеми ограничениями, которые собиралась на него наложить чехословацкая сторона, ему все-таки было в визе отказано ^[1002]. Может быть, вспомнились приказы Троцкого о разоружении и расстреле солдат и офицеров Чехословацкого корпуса в Советской России в 1918 г.?

Особенно настоятельно Троцкий просил о британской визе, имея в виду, что историей и культурой этой страны он интересовался в предыдущие годы, что его книги об Англии получили благожелательную оценку либеральной прессы. В поддержку Троцкого высказались такие известные писатели, как Джордж Бернард Шоу и Герберт Уэллс. Последний указывал, что «Троцкий имеет право приехать в страну, которая всегда, на протяжении всей своей истории, была гостеприимной для политических деятелей, обращавшихся к ней в подобных обстоятельствах» ^[1003], что Троцкий — «единственный первоклассный интеллиент, порожденный революционным движением» ^[1004]. Однако многократные просьбы Троцкого о предоставлении британской визы неизменно натыкались на отказ. Даже пришедшие к власти в Великобритании в 1929 г. лейбористы во главе с Рамзеем Макдональдом не захотели впускать пламенного революционера и осложнять отношения с советским правительством. (Наверное, не забылось и высокомерное поведение Троцкого в порту на пути в Россию в 1917 г., и арест по указанию наркома иностранных дел британского генерального консула Локкарта, которого, по существу, держали заложником, одновременно фабрикуя против него дело о шпионаже.)

Что касается Соединенных Штатов, то Троцкий замыслил поездку туда уже в мае 1929 г. 25 мая он обратился к американскому консулу в Стамбуле с просьбой о разрешении въехать в США и «пробыть там в течение трех месяцев» для работы над книгой по «сравнительной истории гражданских войн в России и Америке», о второй американской революции и об Аврааме Линкольне (которые на самом деле писать не собирался) ^[1005]. Он заверял, что не будет заниматься политикой, и обязался «не вмешиваться, будь то прямым или косвенным образом, во внутреннюю жизнь Соединенных Штатов». Уже 23 июня просьба была отклонена ввиду политических взглядов просителя ^[1006]. Впускать в США волка в овечьей шкуре, слезно обещающего не вмешиваться во внутренние дела, американцы не планировали. Книга Троцкого о Гражданской вой не, судя по всему, их тоже не заинтересовала. На призывы быв шего вождя революции откликнулся только неутомимый Дризо в «Иллюстрированной России», да и то лишь в виде серии карикатур, суть которых сводилась к тому, что во имя избавления России от коммунизма «любая страна» должна предоставить «убежище Троцкому… и не только ему, а всем членам ВЦИКа, ЦИКа, всем членам Коминтерна и Профинтерна и всем, всем коммунистам вообще» ^[1007].

15 июля 1933 г., за два дня до отъезда с Принкипо во Францию, куда Троцкий получил наконец визу, он сделал пространную запись в своем дневнике: он всегда, да и теперь, рвавшийся в гущу политических событий, в людские толпы, на которые он мог бы оказывать воздействие своим пером и своим ораторским талантом, за годы пребывания в Турции привык к островному одиночеству, к сравнительному уединению; в полной мере оставаясь человеком публичным, он предпочитал теперь оказывать воздействие не устными выступлениями перед массой слушателей, которые бы жадно заглатывали каждое его слово, которые превращались в толпу, готовую выполнить любой его приказ, а более спокойными средствами — книгами, письмами, беседами с немногочисленными посетителями.