Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330 - читать онлайн книгу. Автор: Клод Каэн cтр.№ 54

Помимо слов «фитьян» и «акхи», в бытовом языке для обозначения членов футуввы использовались некоторые другие термины, которые, как и любой жаргон, менялись в зависимости от места и времени. В интересующий нас период еще встречалось слово «айарун», использовавшееся в более ранние века, но самое привычное для различных сельджукских территорий слово, безусловно, rind, по-арабски runud, по-персидски rundan (бродяги).

Великим предком акхи в целом был некий Акхи Фарадж Зенджани (из Зенджана на северо-западе Ирана), живший в первых двух третях XI века. Однако считается, что предшественником турецких акхи был, если его имя правильно прочитано, некий Акхи Турк из Урмии (в иранском Азербайджане), который жил в XII веке. С определенной степенью достоверности можно сказать, что до XIII века лидерство в общине, куда входили фитьян, должно было оставаться в их семье, по крайней мере в Конье. Самые ранние из акхи были известны и в других городах, и так случилось, что первые из тех, о ком есть записи, существовали в Анталье всего через несколько лет после ее завоевания. Это свидетельствует о том, что организация укоренилась одновременно с мусульманской иммиграцией и, таким образом, была составной частью любой городской мусульманской общины.

Тем не менее в первоисточниках роль, которую играли акхи, описана не особенно ясно, и очевидно, что полной силы их роль в политике (если и не в экономике) достигла в периоды распада государственной власти. Поскольку случилось так, что тексты футуввы (по-турецки futuvvat) в Малой Азии не писались до конца XIII века, нам мало что известно об акхи и runud в домонгольский период, и, только обратившись к более позднему периоду, мы сможем дополнить и придать конструктивную форму тому, о чем было сказано в более общих чертах.

В вопросе отношений между акхи и ремеслами, видимо, допустимо сделать исключение и заглянуть вперед в монгольский период, на документ того времени, где поднимается проблема, значимая для турецкого и даже всего мусульманского Средневековья. Это описание собственных путешествий, сделанное знаменитым Ибн Баттутой.

Проблема состоит в следующем. Как было сказано, до конца Средневековья организации футуввы во всем мусульманском мире, несмотря на то что большинство их членов занималось каким-либо ремеслом, не были профессиональными организациями в том смысле, что профессиональная принадлежность не являлась основой их действий и не разделяла их членов на подгруппы. С одной стороны, они были ремесленниками, с другой – членами группы футуввы, даже если большая часть их членов занимались одним и тем же ремеслом. Как минимум до конца XIII века нет ничего, что подтверждало бы другое мнение. Однако в османский период как в самой Турции, так и в нетурецких провинциях обе структуры заметно сблизились. Как писал турецкий обозреватель Эвлия Челеби, в XVII веке ремесленники в Стамбуле были организованы в корпорации по типу футуввы, а в османском Египте трактаты, описывавшие ремесла, назывались трактатами о футувве. Объединение было неполным, и его степень, вероятно, зависела от страны, но все возрастающее сходство отрицать невозможно. Таким образом, существует большая проблема в определении причин, способов и хронологии этой эволюции. И в этом отношении свидетельство Ибн Баттуты имеет исключительную ценность.

Не будем забывать, что он приехал в Анатолию вскоре после 1330 года, и почти во всех городах, которые он посетил, его поразило, какую важную роль играли акхи. К этому вопросу мы еще вернемся. Но лично его особенно взволновало, что в соответствии с тем, что было справедливо для самых ранних фитьян (но чем, по правде сказать, не могли похвастаться их последователи), эти акхи демонстрировали такие добродетели, как гостеприимство и солидарность, что для Ибн Баттуты, как для чужестранца, было источником постоянной благодарности. Поэтому он почти всегда останавливался в доме, принадлежащем их организации, где был принят с теплотой и радушием. На данный момент нам важно, что, согласно Ибн Баттуте, несмотря на то что в целом их группа была открыта для любых холостых мужчин, большую часть членов составляли люди одной профессии. Однако когда сразу же после этого он описывает свой разговор с лидером группы акхи, принимавшей его в Аланье, это становится не так очевидно, поскольку Ибн Баттута пишет, что этот человек был сапожником и с ним было человек двести самых разных профессий, которые и избрали его своим лидером. Но случай с акхи из Денизли (Ладика), где две группы соперничали между собой, доказывает, что ремесленники не обязательно и далеко не всегда объединялись с людьми своей профессии (групп было две, а ремесел, безусловно, гораздо больше). Тем не менее на празднике по случаю окончания поста, когда они шли в процессии с музыкой и оружием вслед за войсками султана, представители каждой профессии шли отдельно. Информация, которую Ибн Баттута приводит об Аксарае и Сивасе, подтверждает эти наблюдения, хотя и менее детально. Из этого следует, что во времена Ибн Баттуты могли существовать соперничающие между собой группы акхи, даже если принципы их организации были одни и те же. Но внутри каждой группы, куда входили представители многих видов ремесел, существовала структура, делившая их по профессиям, и именно эти профессии, объединившись вместе, составляли основной костяк футуввы этих акхи. Во всех своих путешествиях Ибн Баттута нигде не встречал ничего подобного. Даже в Иране, где, как ему казалось, ремесла были более автономны и индивидуальны, чем где бы то ни было, они не были так системно связаны с футуввой, несмотря на то что в этой стране она была хорошо известна.

Ввиду всего этого самое главное, что нужно понять, справедливо ли описание, сделанное Ибн Баттутой в XIV веке, для XIII века. Если бы все было так, это могло бы указывать на наличие уникальной особенности по сравнению со всем остальным мусульманским миром, причины которой необходимо принимать во внимание. Если нет, это означало бы, что имела место определенная эволюция, и необходимо понять, была ли она автономна или возникла под влиянием монгольского владычества и т. д. На данный момент мы ничего не можем сказать, но важно, чтобы этот вопрос был поставлен четко и ясно.

Картина городской жизни была бы неполной без упоминания о рабстве, хотя в этом отношении о Малой Азии нельзя сказать ничего специфического. Любая средиземноморская страна была знакома с рабством, а для мусульманских стран оно было особенно важно. Следовательно, рабство существовало и в Турции, с одним отличием от других стран, заключавшимся в том, что там рабами часто оказывались греки, захваченные во время набегов на границы (которые участились в XIV веке). Но, как и во всех мусульманских землях, рабство было в основном городским и домашним, и, если не считать рабов, используемых землевладельцами в качестве управляющих, оно не использовалось в сельском хозяйстве. С другой стороны, рабы использовались в качестве городских ремесленников, что могло давать им даже некоторую степень свободы. Позже мы остановимся на роли рабства в армии, которая отличала Малую Азию от других мусульманских государств.

Самым большим городом турок-сельджуков в домонгольский период, по-видимому, была Конья (Иконий), и первые попытки превратить ее в столицу сделал Масуд. Когда в 1190 году туда пришли крестоносцы Фридриха I Барбароссы, она уже определенно была столицей, и один из них писал, что по размеру она была как Кёльн, имела стены и цитадель. Строительство главной мечети начал Масуд, и каждый следующий султан расширял ее, пока при Кей-Кубаде она не приняла свой окончательный облик, в котором ее можно видеть по сей день. Однако в записи о вакуфе, сделанной Алтун-Абой в 598 (1201) году, упоминаются две маленькие мечети, построенные богатыми купцами. У нас нет причин считать, что в этом случайном тексте должны упоминаться все мечети, хотя, безусловно, существовали и другие. Однако, насколько мы можем датировать памятники, на которых не всегда имеются надписи, только три из них датируются временем до 1243 года, включая главную мечеть (это не относится к мавзолеям, медресе и т. д.). Вскоре после монгольского нашествия к ним добавилась мечеть Каратая, а потом еще две или три. Мы уже писали о вакуфе, упомянутом в записях Алтун-Абы и относящемся к новому рынку (суку), расположенному рядом со старым, что говорит о развитии города и торговли, а в других записях о вакуфе упоминаются самые разные лавки.