Князь Иван Шуйский. Воевода Ивана Грозного - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Володихин cтр.№ 22

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Князь Иван Шуйский. Воевода Ивана Грозного | Автор книги - Дмитрий Володихин

Cтраница 22
читать онлайн книги бесплатно

Современные исследователи выдвинули гипотезу, согласно которой вылазка ганизона имела целью «попытку порыва из года на Виленский тракт», то ли, возможно, была своего рода «жестом отчаяния» [115]. Очень сомнительно. Вывести остатки порвавшегося, допустим, отряда из нескольких сотен конников на Виленский тракт значит подставить боеспособный остаток гарнизона под сокрушительный удар значительно более многочисленной конницы Ивана IV. А «жест отчаяния» – это для девочек или для современных впечатлительных мальчиков, но только не для мужчин. Скорее уж можно предположить «жест чести»: благородный воин борется с неприятелем и наносит ему своими действиями урон, даже если его положение безнадежно, даже если он не видит возможности победить. Ведь он не трус, ведь он преданный слуга своему государю.

Таким образом, к утру 15 февраля положение защитников замка стало катастрофическим. Радзивилл оказать помощи им не мог, укрепления были разбиты, силы таяли изо дня в день, в то время как настоящего урона московским войскам нанести не удавалось. За всю осаду армия Ивана IV потеряла, по русским данным, всего 86 человек [116]. Да и в самом городе, как видно, было достаточно сторонников сдачи. За несколько часов до рассвета московские полки начали подготовку к штурму, который должен был стать для Полоцка последним.

И тогда из города вышел епископ Арсений Шишка «со кресты и с собором», было сдано городское знамя, а воевода полоцкий запросил начать переговоры о сдаче. Иван IV потребовал прибытия в свой стан самого Довойны, и тому пришлось согласиться. Далее сведения источников противоречат друг другу: согласно официальной московской Лебедевской летописи, переговоры шли до вечера и закончились сдачей города на том условии, что царь обещает «показать милость» и «казней не учинить». Далее летопись в самом деле не отмечает никаких казней. Гарнизон и горожане были выведены из города, а затем разведены по двум станам. Виленский «летучий листок» дополняет летописное известие: солдатам оставили их оружие, а горожанам – нет; те и другие находились «под сильной стражей» и 5 дней не получали никакой провизии; все они были переписаны, и желающим, в особенности из числа наемных немецких артиллеристов, было предложено поступить на московскую службу – некоторые изъявили согласие [117].

Хроника Стрыйковского дает совершенно иное описание происходивших событий. Уже после сдачи замка Довойной поляки и полоцкая шляхта во главе с ротмистром Верхлинским обороняли брешь в замковой стене. В результате переговоров между последними защитниками Полоцка и московским командованием было достигнуто соглашение: поляки и шляхтичи беспрепятственно выходят из замка с имуществом, им предоставляется возможность уйти «целыми и невредимыми» (что и было впоследствии исполнено). Но затем город был ограблен, монахов-бернардинов порубили татары, а евреев утопили в Двине. Официальная московская Лебедевская летопись ничего не говорит ни об обороне пролома, ни о дополнительных переговорах, ни о казнях евреев и бернардинов. Впрочем, о бое за брешь нет упоминаний более ни в одном другом источнике. Поэтому невозможно с точностью определить, имел ли он место в действительности, или это лишь публицистическое преувеличение Стрыйковского. О «массовых казнях», о гибели евреев и бернардинов стоит поговорить особо. Поляки, еще несколько дней остававшиеся в городе, должны были знать про эти казни, если они происходили на самом деле. Вопрос состоит в том, верить ли Стрыйковскому, располагавшему в качестве источников рассказами очевидцев, или не верить, ссылаясь на его тенденциозность.

Известие (о казнях) повторено в Хронике Бельских, следовавшей в описании полоцких событий 1563 г. за Стрыйковским. То же можно сказать и о соответствующих известиях «Кройники литовской и жемойтской» и отчасти – Мазуринского летописца [118]. Алессандро Гваньини по этому поводу писал: «…всех жидов, которые не захотели принять св. крещение, [Иван IV] велел утопить в славянской реке Двине» [119]. О бернардинах – ничего. Сообщение Гваньини повторено Одерборном, который мог быть знаком с латиноязычным изданием его сочинения 1578 г. В Псковском летописном своде 1567 г. также упомянуто только о казни евреев [120]. Эту же версию, только в облегченном виде, поддерживает и крайне интересное известие Джованни Тедальди, 78-летнего флорентийского торговца. Его рассказ передан папским посланником Антонио Поссевино, общавшимся с Тедальди в 1581 г. Тедальди неоднократно бывал в Московском государстве, жил там целыми годами, беседовал лично с Иваном IV, что заставляет высоко оценить достоверность его сообщения: «[Тедальди] решительно отвергает, что этот государь (Иван IV. – Д. В.) по взятии Полоцка утопил, как говорят, монахов ордена св. Франциска, так называемых бернардинов. Одинаково и против евреев, о которых говорят, что их тогда утопили, Тедальди замечает, что всего только двух или трех насильственно крестил великий князь и потом велел утопить, объясняя свое приказание нежеланием, чтобы умирали христиане; другие же были изгнаны из Полоцка» [121]. Таким образом, если объединить сообщения Гваньини и Тедальди, оказывается, что утоплены были лишь некоторые из числа тех, кто воспротивился крещению и был крещен насильно. Неизвестный автор «летучего листка» о взятии Полоцка, опубликованного А. Сапуновым (виленский листок), располагал показаниями очевидцев трехнедельной давности (!), т. е. источником, заслуживающим всяческого внимания. Он осторожно привел слух о казни некоторых пленников и утоплении всех евреев, но затем высказал свое сомнение в его правдивости [122]. На переговорах в июне 1563 г. послы Сигизмунда Августа сетовали на пленение С. Довойны, Я. Глебовича и «люду христианского много», ни словом не обмолвясь о каких-либо казнях. Р.Г. Скрынников считает, что «в Литве первоначально отказывались верить сообщениям о… невероятном варварстве», – имеются в виду «массовые казни». Но за три-то года уже могли бы «поверить», а на переговорах летом 1566 г. грамоты прибывших в московские пределы послов повторяют точь-в-точь те же укоризны, что и в 1563 г., вновь не поминая никаких жертв казней в Полоцке [123].

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию