Ватутин - читать онлайн книгу. Автор: Николай Карташов cтр.№ 121

Через некоторое время, уже перед вечером, по дороге из с. Тессова показались 4 автомашины, из коих 3 легковых.

“Зелёным” была организована в районе Милятинских хуторов засада и когда автомашины начали подходить к находившимся в засаде бандитам, по ним был открыт сильный огонь.

После этого три автомашины развернулись и пошли обратно, а следовавшая первой автомашина была выведена из строя и осталась на месте...»

В те дни такого рода документов — докладных записок, спецсообщений, аналитических справок, рапортов было написано и передано в разные адреса в достаточном количестве. Большинство из них дублируют друг друга, несмотря на отдельные разночтения, нестыковки в цифрах. Например, Крайнюков в донесении Сталину назвал 300—350 бандитов, участвовавших в нападении на кортеж Ватутина. В цитируемых выше докладной и справке уже другие данные: от 100 до 200 и от 80 до 90 человек соответственно. В реальности бандеровцев было не менее 30—40 человек.

Отличительной чертой документов, подписанных руководителями СМЕРШа, является тот факт, что их авторы, безусловно, хотели переложить часть ответственности за трагический инцидент с командующим с себя и подчиненных контрразведчиков на чужие плечи — замполитов и охрану командующего. Хотя их вина в случившемся, безусловно, тоже есть: проглядели нападение боевиков УПА... Также ни в одном из этих и других документов нет никаких свидетельств и о причастности к нападению немецкой разведки. Оно, вне всяких сомнений, было совершено исключительно украинскими националистами.

Но готовили ли бандеровцы нападение? Писатель В. М. Журахов, автор книги «Генерал Ватутин: тайна гибели», изучив большой объём рассекреченных документов, пришел к выводу, что нападение бандеровцев не было спланированной акцией. Бой был стихийным и скоротечным. Бандиты, не дождавшись, когда машины подъедут ближе, открыли по ним беспорядочную стрельбу и преждевременно обнаружили себя. Во многом благодаря этому машина командующего фронтом не попала в ловушку.

В качестве подтверждения Журахов обнародовал объяснительную записку непосредственного участника тех событий, офицера по особым поручениям командующего 1-м Украинским фронтом полковника Н. И. Семикова. Вот её текст:

«Военный совет фронта — командующий фронтом генерал армии тов. Ватутин, член Военного совета генерал-майор тов. Крайнюков в сопровождении представителя оперативного отдела фронта майора Белошицкого и личной охраны Военного совета в количестве 10 человек в 16:30 29.02.1944 года выехали по указанному маршруту и подъезжая к сев. окр. Милятын были обстреляны бандой в 18:50. Сам факт в этот момент произошел так: при въезде в населённый пункт Милятын впереди нас следовавшая машина “виллис” во главе с майором Белошицким и охраной в количестве двух человек остановилась, и товарищ Белошицкий доложил, что впереди слышна стрельба. Мы начали выходить из машин, и в это время из ближайших хат открыли сильный ружейно-пулеметный огонь по нас... Часть охраны открыла огонь, часть помогала выбраться из снега и грязи командующему и члену ВС и отступать от хат назад, т. е. на дорогу, откуда мы ехали. Я лично, чувствуя некоторую растерянность шоферов, принял все меры развернуть самую проходимую машину “додж” и подогнать командующему. Когда я подошел к командующему, он уже был ранен и не мог следовать и с помощью охраны был посажен в “додж”, потом подождали члена Военного совета и часть охраны и вырвались из сев. окр. этой деревни».

Из объяснительной записки, которую полковник Семиков написал на следующий день после случившегося, видно, что бандиты действовали непрофессионально. Никакой подготовленной ими засадой здесь и не пахнет. Засада — это тактический прием, суть которого заключается в достижении преимущества над противником за счёт внезапности с заранее подготовленных, хорошо замаскированных позиций на наиболее вероятном маршруте его продвижения. Если бы бандеровцы целенаправленно готовили засаду, а они это умели делать в лучшем виде, то, скорее всего, события приняли бы совершенно иной оборот. В данном случае, увидев идущую грузовую машину, они спонтанно открыли стрельбу, в результате которой и был тяжело ранен Ватутин.

Перед эвакуацией Ватутина на санитарном поезде из Ровно в Киев его накоротке навестил член Военного совета фронта генерал-майор Крайнюков. Как вспоминал впоследствии Крайнюков, Николай Фёдорович очень обрадовался визиту боевого товарища. Доброе лицо командующего озарила улыбка. В глазах блеснули искорки радости.

— Ну, как думаешь, Константин Васильевич, разрешат мне после лечения вернуться на фронт? — спросил Ватутин.

И, не дожидаясь ответа, уверенно заявил:

— Конечно, разрешат! Недельки три поскучаю на госпитальной койке — и снова на фронт поеду. На костылях, а доберусь. И снова за работу, чтобы своими глазами увидеть нашу великую Победу.

Действительно, Николаю Фёдоровичу очень не терпелось скорее вернуться в боевой строй. И все вроде шло к этому. Первые три недели его состояние оставалось удовлетворительным. Он был в курсе событий, происходивших как на родном фронте (командование принял Г. К. Жуков), войска которого успешно осуществляли его план Проскуровско-Черновицкой операции, так и на соседних фронтах.

Маршал Василевский вспоминал:

«Но даже находясь в тяжёлом состоянии, он [Ватутин] следил за тем, как развёртываются события на фронте. 19 марта я получил от него из Киевского госпиталя телеграмму, в которой он поздравлял командование 3-го Украинского фронта и меня как представителя Ставки с успехами. Я тогда ответил Николаю Федоровичу: “Благодарю за поздравление и пожелания. От души, дорогой Николай Фёдорович, желаю тебе скорее поправиться, чтобы вновь вполне здоровым быть во главе своих войск на этом решающем направлении. Примем все меры, чтобы осуществить твои пожелания”».

Однако 23 марта у Ватутина неожиданно наступило резкое ухудшение здоровья. Температура утром подскочила до критических 40,2 градуса. В течение дня у него было два приступа. У лечащих врачей возникло подозрение на рецидив малярии. Они сделали несколько анализов, но диагноз не нашел подтверждения.

В последующие дни состояние здоровья Николая Федоровича только ухудшалось. 27 марта Хрущёв направил Сталину очередную телефонограмму:

«Сегодня утром был у тов. Ватутина. Состояние у него очень тяжёлое. Ночью был снова приступ с повышением температуры до 40,4 градуса.

Тов. Ватутин физически очень ослаб, нет аппетита и ничего не ест. Точного диагноза врачи до сих пор не установили, но они предполагают, что в основе осложнения лежит поступление инфекции в кровь из раны.

Заместитель тов. Бурденко — генерал-лейтенант Шамов, главный терапевт Красной армии генерал-майор Вовси и другие врачи, которые лечат тов. Ватутина, все единодушно решили, что тов. Ватутину нужно произвести срочную вторую операцию и перевязать вены, идущие от очага поражения, считая это мероприятие как первый этап борьбы с осложнением. Операцию тов. Ватутину врачи сейчас производят. Если эта операция не даст должных результатов, то, как они считают, может возникнуть необходимость более радикальной операции вплоть до ампутации...»