Закат эпохи либерализма. Хроника финансового Апокалипсиса - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Катасонов cтр.№ 65

«– Товарищи! – визгливо начал Деловой. – Неужели вы думаете, что мы, свиньи, ищем для себя выгоды или привилегий?

Да если хотите знать, многие из нас не любят ни яблоки, ни парное молоко. Я, например, терпеть не могу. И если мы все же заставляем себя употреблять их в пищу, то исключительно для поддержания своего тонуса. Как доказала наука, товарищи, молоко и яблоки содержат вещества, абсолютно необходимые для жизнедеятельности свиньи. Мы заняты тяжелой умственной работой. Организация производства, вопросы управления – все лежит на нас. День и ночь печемся мы о вашем, товарищи, благополучии. Ради вас мы захлебываемся этим молоком, ради вас давимся этими яблоками. Вы представляете, что произойдет, если мы не справимся со своими обязанностями? Вернутся времена Джонса! Да-да, вернутся! Вы этого хотите? – Голос Делового поднялся до трагических высот, Деловой дрожал всем телом, сучил ножками и подергивал хвостиком. – Вы хотите, чтобы вернулись времена Джонса?!

Что тут можно ответить? Меньше всего на свете животные хотели, чтобы вернулись времена Джонса. Если вопрос ставился так, то спорить было не о чем. Необходимость поддержания тонуса свиней не вызывала сомнений. Одним словом, все сошлись на том, что молоко и паданцы (и вообще большая часть урожая яблок) будут отдаваться свиньям».

После того, как на Скотном дворе установился режим единоличного правления Наполеона, жизнь животных стала стремительно меняться.

Во-первых, вся экономическая политика отныне формировалась при закрытых дверях. Публичные дебаты отменялись. Был создан специальный свинский комитет (Свинком) под председательством самого Наполеона.

Во-вторых, при Наполеоне скорость реформ ускорилась. Но звериный народ не успевал осмысливать их суть. Каждая новая реформа почему-то вела к сокращению рациона животных. При этом старики, которые жили еще при Джонсе, помнили, что в те давние времена кормовые нормы были выше. Одновременно с этим увеличивались производственные нормы, они даже превосходили те, которые были во времена ненавистного Джонса. Но это помнили только ветераны. Молодежи не с чем было сравнивать.

В-третьих, реформы противоречили заповедям, которые провозглашал еще незабвенный Майор и которые были начертаны на деревянных скрижалях амбарной стены. Правда, это противоречие смущало лишь тех стариков, которые умели читать. Молодое поколение было поголовно неграмотным и о заповедях имело очень смутное представление.

При единоличной власти Наполеона статус Делового еще более повысился. А как же иначе? – Деловой стал выполнять функции пресс-секретаря, доводя до звериного народа суть решений свиного комитета. Также он стал доказывать, что никакого снижения норм потребления не происходит, что, наоборот, благосостояние звериного народа непрерывно растет. Наконец, Деловому приходилось глупым зверям растолковывать истинный смысл заповедей и убеждать их, что Наполеон и его свинское окружение никаких нарушений не допускают.

Взять тот же принцип равенства в распределении и потреблении, который теоретически обосновал еще незабвенный Майор. Деловой разъяснил, что это «апокриф». Ничего подобного, мол, не было. Что это неприемлемая для животных «уравниловка»: «Жесткая уравниловка, – пояснил Деловой, – противоречит принципам анимализма». Что касается сокращения пайков, то это, по мнению Делового, никакое не сокращение, а лишь «упорядочение». Что касается повышение норм выработки в расчете на одну голову скота (зверя, птицы), то это делается, в конечном счете, ради самих животных: «Деловой произносил блестящие речи о том, какая это радость – работать для общего блага и что труд облагораживает животных».

Для того, чтобы убедить аудиторию в верности своих положений, Деловой неизменно прибегал к цифрам, которые действовали на зверей гипнотически. Но о «цифровом гипнозе», практиковавшемся Деловым, – в следующий раз.

Сейчас же хотел обратить внимание на следующие моменты. За те 25–30 лет, которые прошли со времени «тихой» революции под кодовым названием «перестройка», успело вырасти новое поколение людей. Это новое поколение не только не помнит, но даже не знает о тех «сладких» лозунгах, которые звучали на излете советской власти («демократия», «права человека», «рыночная экономика», «свобода», «равенство», «ликвидация привилегий» и т. п.).

Реалии сегодняшнего дня (2018 год) показывают, что все те лозунги были обманом политиков и демагогов, которые принадлежали к «свинскому» сословию или работали на него. Молодежи жизненно важно знать эти уроки. «Свинское сословие» – главный бенефициар социально-экономических «реформ» в России. Оно и дальше намерено продолжать и углублять эти реформы, которые неизбежно приведут к полному уничтожению всех остальных обитателей «фермы» под названием «РФ». Чтобы этого не произошло, читайте и вдумывайтесь в смыслы «Скотного двора» Джорджа Оруэлла. Уверен, что в какой-то момент времени «свинское сословие» постарается запретить эту обличительную повесть-притчу.

Продолжу свои размышления по поводу тех ассоциаций, которые возникают при чтении повести-притчи «Скотный двор» английского писателя Джорджа Оруэлла. Указанная притча, еще раз повторю, универсальна (на то и жанр притчи), а потому очень образно и точно описывает и объясняет многие реалии сегодняшней российской жизни.

Установившийся на ферме «Скотный двор» порядок после изгнания ее хозяина Джонса был определен с помощью своеобразной конституции, состоящей из семи заповедей. Одной из главных была заповедь: «Все животные равны». Видов животных на ферме было много: лошади, ослы, коровы, свиньи, овцы, козы, гуси, утки, куры, кошки и всякая иная живность. Заповедь не уточняла, что скрывается за понятием «равенство». Так сказал идеолог звериной революции кабан по кличке Майор. Точно так же во Франции в конце XVIII века революционеры выбросили лозунг «Свобода, равенство и братство», но никому не разъяснили, что значит «равенство» (равно как и «свобода» и «братство»). Животные равенство понимали по-своему: как равное участие в распределении созданного продукта. Наиболее «продвинутые» также понимали, что равным должно быть и трудовое участие в создании общественного продукта.

Это уже после революции они начали задумываться над тем, что у лошади и кошки не может быть равенства в потреблении. И что лошадь ест сено и овес, кошка пьет молоко, а коза предпочитает капусту. Точно также трудно соразмерить участие в создании конечного продукта лошади и той же кошки. Очевидно, что вклад лошади несоизмеримо больше. Но первые недели и месяцы после революции обитателям Скотного двора было не до размышлений на тему равенства (равно как и справедливости, свободы и прочих высоких «материй»). Речь шла о выживании, поскольку после изгнания человека с фермы в хозяйстве возникли перебои и потребление резко упало по сравнению с дореволюционным уровнем.

Надо сказать, что с самого начала животные согласились с одной формой неравенства. А именно с тем, что по умственному развитию свиньи превосходят всех остальных обитателей фермы. А потому без особых споров звери согласились с тем, что управление Скотным двором следует доверить свиньям. Но одно неравенство тянет за собой другие формы неравенства. Высокая ответственность свинского сословия за судьбы Скотного двора предполагает делегирование ему дополнительных полномочий и прав. В том числе прав на долю в создаваемом на ферме продукте.