Счастливый билет. Моя настоящая жизнь. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Олег Табаков cтр.№ 21

Начнем с того, что Саша был мужем моей младшей, единокровной сестры Наташи, которую мы похоронили несколько лет назад после ее долгой и тяжелой болезни. Наташа оставила мне, может быть, самое важное – человека, которому я доверяю, как самому себе. В театральном деле подобного почти не бывает. Можете себе представить, насколько мне повезло.

Я очень долго старался не брать в МХТ саратовцев, но потом, когда видел, что вакансии все оставались и оставались свободными, не выдержал и начал приглашать их, а Художественный театр только прирос и приобрел от этого. Примерно так же получилось и в случае с Александром Сергеевичем, приглашенным на работу в Подвал.

Его организаторские способности я знал еще по Саратовскому обкому партии: чем, как и с каким качеством он занимался. Затем он стал весьма успешным директором Саратовского драматического театра. Его, что называется, заметили в столице и предложили работу директора театра, которым руководил Борис Львов-Анохин. Саша самостоятельно и быстро выстроил свою новую жизнь в Москве, будучи чрезвычайно собранным, ответственным и замечательно работоспособным человеком.

А в 1997 году случилось так, что я был вынужден переоценить свое отношение к человеку, который являлся директором Театра на Чаплыгина до этого момента. Все случилось в высшей степени неожиданно и повергло меня в настоящий шок. Я уж не говорю о том, что имели место какие-то материальные хищения, когда из закрытого сейфа вдруг исчезло золото, привезенное в подарок моими поклонниками из штата Калифорния. Театру срочно понадобился тот, кто смог бы восстановить нашу порушенную веру в чистоту отношений административных сотрудников театра-семьи. Александр Сергеевич оказался такой моей незаменимой находкой. Вернее, ничего другого я сделать больше не мог, как позвать в минуту жизни трудную именно его.

Родиной Александра Сергеевича является столица Грузии, город Тбилиси, где он провел свои детство и юность. Возможно, в этом краю поэзии, гармонии и красоты и зародилась Сашина любовь и верность драматическому театру. Его дипломная работа в Саратовском университете, где он осваивал премудрости русской филологии, была посвящена творчеству Александра Николаевича Островского, пребыванию великого драматурга в Саратове и дореволюционной истории постановок его пьес в Саратовском театре. Думаю, вполне понятно, почему Стульнев обладает совсем не частым для директора умением разбираться в наших художественных пристрастиях.

В нем хорошо главное – способность неустанно удивляться и радоваться чужим талантам. Хотя, утверждая свои суждения, он бывает излишне настойчив, чтобы не сказать тоталитарен, но так уж он исторически сложился. Все мы люди живые, и я не смотрю на это чересчур драматично. С приходом Стульнева боль от того, что предыдущий директор проворовался, ушла из репертуара моих треволнений навсегда.

Работает Саша много, но негромко и, казалось бы, незаметно. В театре он проводит бóльшую часть своей жизни. Его обязательное присутствие на всех спектаклях Подвала, где бы они ни шли: на Чаплыгина, в Художественном театре или на любых других площадках, уже не говоря о гастролях, – чрезвычайно дисциплинирует окружающих. Саша требователен и к себе, и к своим подчиненным, он умеет доходчиво и точно формулировать задания любой сложности, никогда ничего не забывает, чем весьма эффективно поддерживает рабочий тонус у сотрудников театра.

Он отец двух молодых людей, и, возможно, это объясняет то понимание и деликатность, с которой Саша относится к проблемам нашей молодой труппы и находит кратчайшие расстояния для преодоления непростых ситуаций, случающихся у всех без исключения.

Глупо говорить, что Подвал – это семейное предприятие. Еще раз повторяю: Александр Стульнев – это человек, которому я абсолютно доверяю, что являет собою большую ценность и редкость.

С приходом Стульнева в девяносто седьмом году процесс капитализации подвального театра стал заметно продвигаться и структурироваться. Театр в ускоренном темпе стал обретать механизмы для улучшения своего материального и иного состояния. Саша так отладил, в частности, систему продажи билетов, что сейчас она практически совершенна. По абсолютным цифрам – десять последних лет прошли в Подвале с постоянными аншлагами. И это десятилетие, вместившее в себя финансовый кризис 2008 года и необходимость собирать эти аншлаги не только на ста тридцати (или поначалу ста шестнадцати) местах, но и в арендуемых «залах-тысячниках», где мы обязаны играть семь-восемь раз в месяц, чтобы заработать деньги для достойной материальной компенсации за труд наших актеров.

Саша не только прекрасно разбирается в делах административных, но и тонко улавливает тенденции нашего репертуарного развития. Он один из тех, кто следит за состоянием спектаклей подвального театра. Просто потому, что я должен отзываться на все заботы, которые я уже называл. Вот, наверное, это и называется «человек на своем месте».

Удивительно, конечно, но «людей на своем месте» в Подвале немало. Как я их распознаю – черт его знает. Это, наверное, какая-то иррациональная вещь. Не на основе анализа группы крови, а, скорее, по вполне киплинговски-мауглинскому способу – «мы с тобой одной крови – ты и я». И это, конечно, и есть связующая нить.

В выборе профессии, места в жизни, думаю, опять-таки все решает генная инженерия. Ну откуда у ассистента академика Миротворцева Павла Кондратьевича Табакова обнаружились неожиданные организаторские способности? Начинается война, сорок первый год, отцу тридцать семь лет. По тем временам это не очень большой возраст. И кроме школы, института и кафедры биохимии Саратовского медицинского института у него за плечами, в общем-то, и не было ничего. А тут он становится начальником военно-санитарного поезда. Не думаю, что это произошло только потому, что он был членом Коммунистической партии Советского Союза. Наверное, он как-то ответственен, что ли, был. Ответственен за мать, за жену, за детей, которых он к этому времени имел в количестве двух. Думаю, это точно генная инженерия, если одному дано, а другому нет.

Я стал директором «Современника», когда мне было тридцать четыре года. Даже меньше, чем отцу в начале войны. И я не думаю, что театр со штатным расписанием в 280 человек был меньше, чем санитарный поезд. Не могу сказать, где и как я научился руководить… Но знание многоходовых комбинаций в советское время, того, что и как достигается, и определенный опыт у меня уже были. Короче говоря, все сложилось: и генетическая предрасположенность, и очередной поворот судьбы. Такие, как говорят медики, этиология и патогенез.

Но не надо думать, что у нас в Подвале все так идеально и бесконфликтно. По-разному бывает. Однако постоянное наличие рядом «людей на своем месте» дает чрезвычайно важную возможность доверять. А доверие – это такое продолжение тебя. Когда ты не «один в поле», а значит «не воин», а вас уже двое, трое, четверо, а иногда и гораздо больше – столько, сколько нужно, чтобы справиться с конкретной задачей. Вот это и есть, наверное, строительство Дела. Более точной формулировки я даже не могу привести.

Саша Стульнев помогал мне строить и художественно-производственные мастерские, и школу, и новое здание нашего театра. Решения мы принимаем вместе, а, так сказать, досмотр, проверка, контроль и мониторинг – это все осуществлялось и осуществляется исключительно через него. Одному мне было бы раза в два тяжелее.