Дружелюбные - читать онлайн книгу. Автор: Филип Хеншер cтр.№ 81

Они согласились.

– Мой отец был адвокатом, – начала она. – И случилось у него важное дело: дошло до Лондона, Тайного совета и Палаты лордов. Дело было в Джессоре, точнее в деревне рядом с ним. Жил там один важный человек. Знатный обжора! Если его приглашали на свадьбу, нужно было готовить много-много еды. Свадьба на сто человек – еды на сто тридцать. Он съедал все!

Однажды о нем прослышал заминдар ^[55]. Так известен был тот человек! И сказал заминдар: «Я брошу ему вызов! Приготовлю столько, сколько не съесть даже ему». Понимаете, заминдар ведь был очень богат.

И вот назначенный день настал. В новой белой курте ^[56] обжора является в условленное место. Зажарили целого барана, быка, сварили котелок риса и наготовили еще кучу всего. И вот днем, часа в четыре, он начинает есть, аккуратно, не отрываясь. Жители соседней деревни, узнав об уговоре, идут и бегут смотреть, как обжора будет есть. Одна семья хотела приехать на ослике, но потом отец сказал: «Нет, нет, вдруг обжора, когда доест быка и барана, захочет съесть и ослика».

Тот доедает барана, дочиста обгрызает кости! И принимается за быка, спокойно, терпеливо и так же не отрываясь.

Тут-то заминдару и становится не по себе. Потому что, кроме барана и быка, есть обжоре, почитай, и нечего. И он велит зарезать и зажарить еще одного барана. Деревенским, понятно, это не очень нравится. Тем временем обжора доел барана и наполовину управился с быком; он не вставал из-за стола уже двенадцать часов. Уже глубокая ночь, но сотни зрителей неотрывно смотрят, как

ест-ест-ест обжора и как нервничает богатый заминдар. Старейшины деревни собираются в ближайшем доме и начинают спорить. «Достаточно! – говорят одни. – Заминдар доказал свою правоту, обжора показал, на что способен. Хватит». Другие, однако же, настаивали, что деревня и обжора теперь прославились, так что, пока может, пусть ест. Один из них предложил поговорить с заминдаром, когда снаружи вдруг раздался оглушительный грохот и крики. И все поспешили на улицу.

Обжора все ел и ел, пока его тело не решило: хватит! Ужасный шум, который они слышали, означал, что у него лопнул живот. По всей комнате разлетелись ошметки обжоры, остатки барана, быка и вдобавок две трети котелка риса. Обжора был мертв. Все стены забрызганы: везде-везде-везде. Полицейский тоже пришел, из той деревни, и очень-очень серьезно сказал, что арестует заминдара по подозрению в убийстве обжоры, потому что нельзя допускать, чтобы человек такое с собой творил.

Начался суд: много-много дней он шел, много-много людей выступало. Те, кто готовил, давали показания как свидетели. Дед тогда был младшим советником. Убил ли заминдар обжору? Если да, то как – едой? Можно ли давать человеку столько еды, зная, что его это убьет? Или обжора сам отвечал за себя? Наконец суд постановил: заминдар виновен в непредумышленном убийстве. Вроде как дать пьяному полную бутылку виски, привел пример судья. Ведь известно, что, если он ее выпьет, это его сгубит. Подали апелляцию, еще одну и еще, дошло до Тайного совета и Палаты лордов. Заминдара признали виновным в непредумышленном убийстве. Знаменитое, очень знаменитое дело, а дед – младший советник юстиции. В конце концов заминдар говорит: «Я согласен сидеть в тюрьме – я знатно повеселился».

Девочки слушали, широко распахнув глаза. Невольно Бина начала рыскать взглядом по комнате; но тут обжора

лопнул и забрызгал стены. И она увидела там разметанные взрывом куски мяса, комочки риса и кровь, а еще – аккуратный ломтик баклажана. Вот так это было. Долли и Аиша стояли, выкатив глаза, ожидая, когда бабушка продолжит. Но история закончилась. Долли отпустила руку племянницы и побрела на диван – синий, с желтыми подушками, мать любила сидеть на нем, – чтобы подумать в одиночестве. Судя по звукам из кухни, мать была там: пыталась выяснить, сколько осталось еды, а Гафур ей возражал. Голоса становились то громче, то тише – в эти дни в отцовском доме старались не шуметь. Бина надеялась, что это скоро закончится.

1

Война шла уже месяц, когда то тут, то там стало раздаваться новое имя. В те дни почти всегда лучшей реакцией на упоминание чего-то нового было сделать вид, что ты уже это слышал. Кто-то называл имя – и все кивали или никак не реагировали, точно оно им прекрасно известно. Так что теперь и не упомнишь, кто первым заговорил о Дружелюбных.

Никто не знал, кто они и откуда. Дружелюбные хотели примириться с Пакистаном, прекратить мятежи и погромы, чтобы все стало так, как было до двадцать пятого марта. В каждом районе города, в каждой деревне следил за процессом свой Дружелюбный. Когда они успели объединиться, тоже никто не знал. Но откуда-то появлялись и ходили по рукам их листовки.

Вероятно, первым их упомянул Хадр, мальчишка, прислуживавший за столом и доводивший мать до отчаяния своей тупостью, не желая ни учиться, ни запоминать. Почти всегда, расставляя плошки с соусами, маринадами,

солью и водой, он путал их расположение, и любимый соус Шарифа оказывался рядом с блюдцем с дольками лимона, которое должно было стоять под рукой у матери. Каждый ужин начинался с того, что все со вздохом переставляли плошки на нужное место. Как-то Хадр подметал пол и увидел Шарифа.

– Как хорошо, что скоро кончится война! – заметил мальчик.

– Что ты хочешь этим сказать?! – удивился тот.

– Скоро будет мир, – ответил Хадр. – Дружелюбные нам помогут.

– Что?.. – опешил Шариф.

– Простите, господин! – взмолился тот. – Граждане устали от войны и от предателей в своих рядах и собрались, чтобы взять власть в свои руки. И называются Дружелюбными. И скоро будет мир, и мы снова станем жить в согласии с остальной страной.

– Где ты это услышал?

Хадр бросил подметать. Посмотрел в потолок; потом заковырял в ухе согнутым тощим указательным пальцем. Отец, услышав разговор, присоединился к Шарифу в коридоре, и мальчик, насторожившись, в конце концов пробормотал:

– Ну, я это слышал…

– Понимаю, но где? – спросил отец.

Мальчик, чуть расслабившись, ответил:

– Мне Гафур сказал. У него все записано, он прочитал мне вслух. Гафур грамотный. Сегодня утром сказал. Не думаю, что Гафур слышал о Дружелюбных до сегодняшнего утра. А я знал о них уже давно. Я спросил Гафура: «Как получилось, что ты не знаешь Дружелюбных? Все знают про них и про их добрые дела».

У Хадра и в мыслях не было, что заявления «я впервые услышал о Дружелюбных сегодня утром от повара» и «я знал о них уже давно» противоречат друг другу. Может, он и сам верил и в то и в другое разом. Отец возражать не стал и отправил Хадра искать листовку. На ней изображался улыбающийся крестьянин. Захватанная, в пятнах, чернила размазались оттого, что по бумаге часто водили засаленным от кухонной работы большим пальцем. Но отец смог ее прочесть. Некоторые граждане во всех уголках страны верят, что народу по душе единство с Западным Пакистаном, и не желают, чтобы страна оказалась в заложниках у кучки мерзавцев и проходимцев. И намерены сплотить ряды патриотов, чтобы их земляки могли выстоять в годину анархии и диверсий. Это-то объединение патриотов и называет себя Дружелюбными.