История Французской революции. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Луи Адольф Тьер cтр.№ 113

Собрание между тем ожидало исхода боя в сильнейшей тревоге. Наконец, в одиннадцать часов раздались тысячекратно повторяемые победные возгласы. Под напором толпы, упоенной радостью и яростью, дверь уступила. Зала наполнился взятыми в плен швейцарцами, которых народ щадит, желая принести в дань собранию этот акт милосердия.

И всё это время король и его семейство, укрываемые в тесной ложе журналиста, присутствовали при гибели своего престола и радости своих победителей. Верньо, вышедший ненадолго из залы для составления декрета о низложении, возвратился с этим знаменитым декретом, которым:

Людовик XVI временно лишается королевского сана;

постановляется план воспитания наследника престола;

созывается Национальный конвент.

Где же тут давно замышленный план об уничтожении королевской власти, когда и теперь еще короля лишь временно низлагали и занимались вопросом о воспитании наследного принца? С какою робостью, напротив, прикасались к этой древней власти! С какими колебаниями приступали к этому древу, под тенью которого поколения французов бывали то счастливы, то несчастны, но, как бы там ни было, жили!

Однако народное воображение проворно: теперь уже не много ему потребовалось времени, чтобы скинуть с себя остатки благоговения, и временно низложенная монархия скоро должна была подвернуться окончательному уничтожению. И гибла она не в лице Людовика XI, Карла IX, Людовика XIV, а в лице Людовика XVI, одного из честнейших королей, когда-либо занимавших престол.

Продолжение, конец и последствия 10 августа – Положение королевской семьи и партий – Состояние армий – Дюмурье – Настроение держав – Бойня в тюрьмах

Швейцарцы мужественно защищали дворец Тюильри, но усилие их были тщетны: осаждавшие вломились во дворец по главной лестнице. Народ, одержав победу, со всех сторон наводнял эти покои, в которых всегда предполагал необыкновенные сокровища, безграничное блаженство, грозное могущество и ужасные заговоры. Сколько предстояло разом отмщений – богатству, пышности и власти!

Восемьдесят швейцарских гренадеров, не успевшие уйти, отчаянно защищают свои жизни, но их нещадно убивают. Толпа бросается в покои и с ожесточением накидывается на бесполезных приверженцев короля, сбежавшихся защищать его и преследуемых как рыцари кинжала всей ненавистью народа. Их немощное оружие только больше раздражает победителей и придает большее вероятие замыслам, приписываемым двору. Всякая запертая дверь выламывается. Два привратника не пускают в залу совета, жертвуя собой этикету, – и немедленно оказываются умерщвлены. Многочисленная прислуга королевского семейства беспорядочно бежит по громадным галереям, некоторые бросаются из окон или ищут в этих огромных пространствах темный угол, чтобы укрыться от смерти. Горничные королевы убегают в одну из ее комнат и каждую минуту ждут, что на них нападут в этом убежище. Принцесса Тарентская приказывает растворить все двери, чтобы сопротивлением не увеличивать еще больше раздражение толпы. Победители являются, схватывают первую попавшуюся женщину, и вот уже клинок занесен над ее головою. «Пощадите женщин! – раздается голос. – Не бесчестьте нацию!» После этих слов клинок опускается, придворных дам королевы не только щадят, но выводят из дворца те же люди, которые сию минуту готовы были растерзать их, а теперь, с подвижностью чувств, свойственной народу, провожают, охраняют и пекутся о спасении их с самой изысканной преданностью.

Насытившись убийствами, народ принимается опустошать: мятежники ломают великолепную мебель, проникают в покои королевы, где предаются самому грязному веселью, забираются в самые отдаленные углы, отыскивают бумаги, срывают все замки, словом, удовлетворяют разом и любопытство, и страсть к разрушению. Ко всем этим ужасам прибавляется пожар. Пламя, поглотив мелкие строения, начинает охватывать и самое здание, угрожая совершенным уничтожением этому величественному месту пребывания высшей власти. Страшное зрелище не ограничивается оградой дворца – улицы кругом устланы трупами и обломками. Всякий, кто бежит или только подозревается в бегстве, считается врагом и преследуется выстрелами. Непрерывные ружейные залпы заменяют грохот пушек и возвещают о новых ежеминутных убийствах. Сколько ужасов представляют последствия победы, кто бы ни были побежденные и победители и за какое бы дело ни происходило сражение!

Так как исполнительная власть была уничтожена временным низложением Людовика XVI, то в Париже оставались только две власти: коммуна и собрание. Депутаты секций, как мы видели выше, сойдясь в ратуше, забрали в свои руки муниципальную власть и, выгнав прежних чиновников, руководили восстанием ночью и днем 10 августа. Они обладали настоящей, фактической властью; они кипели всем увлечением победы и были представителями того революционного класса, нового и пламенного, который во всё время сессии боролся против инерции людей другого разряда, более просвещенных, но менее деятельных. Первой задачей депутатов от секций стало сменить всех высших чиновников, которые, стоя ближе к верховной власти, были ей преданы. Они предварительно отрешили от должности Главный штаб Национальной гвардии и расстроили оборону дворца Тюильри, вызвав оттуда Манда и отдав Сантерру начальство над Национальной гвардией. Они поспешили временно лишить власти директорию департамента, которая со своего возвышенного места постоянно перечила народным страстям и не разделяла их.

Дантон

Что касается муниципалитета, депутаты секций сменили Генеральный совет, сами заняли его место и сохранили только мэра Петиона, прокурора-синдика Манюэля и шестнадцать муниципальных администраторов. Всё это происходило, пока продолжалось нападение на дворец. Дантон смело руководил этим бурным заседанием, и когда картечь швейцарцев отогнала толпу на набережные и до самой ратуши, он вышел со словами: «Наши братья просят помощи – пойдем выручать их!» Его присутствие содействовало возвращению народа на место сражения и отчасти решило победу. По окончании боя завели речь о том, чтобы освободить Петиона из-под стражи и восстановить его в должности мэра. Однако из истинного ли участия к его личности, или из нежелания поставить над собой вождя слишком добросовестного для первой поры восстания, решено было оставить его под стражей еще день или два под предлогом заботы о безопасности его жизни. В тоже время из залы Генерального совета были вынесены бюсты Людовика XVI, Байи и Лафайета. Новый поднимавшийся класс революционеров устранял своих знаменитостых предшественников, чтобы заместить их собой.

Инсургенты коммуны должны были искать сношений с собранием. Они упрекали его в колебаниях и даже отчасти роялизме, но всё же видели в нем единственную ныне существующую высшую власть и вовсе не были расположены не признавать этой власти. В самое утро 10 августа в собрание явилась депутация известить его о составлении инсургентской коммуны и изложить всё, ею сделанное. Дантон был в числе депутатов.