История Французской революции. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Луи Адольф Тьер cтр.№ 151

В те администрации, которые требуют долгой практики или специальных знаний, революция проникает обыкновенно позже всего, потому что они менее соблазняют дешевое честолюбие, а необходимость держать в них способных и сведущих людей предохраняет их от повального, неразборчивого обновления. Так, не было внесено почти никаких перемен в главные штабы, в научные отделы армий, в управления различных министерств, в провиантские бюро и во флот, так как из всех частей военной науки эта требует наиболее специальных знаний. Однако в обществе не переставали бунтовать против аристократов, которыми все эти учреждения были наводнены, и бранили исполнительный совет за то, что он их не сменял.

Самое большое раздражение возбуждала провиантская часть. Справедливые упреки сыпались на поставщиков, которые, по свойственной этому званию склонности, а еще больше благодаря общему беспорядку, назначали неслыханнейшие цены, а товар поставляли самый плохой. Против их поборов кричали со всех сторон. У поставщиков имелся один особенно неумолимый противник – Камбон, депутат города Монпелье. Страстный любитель финансовых и экономических вопросов, этот депутат приобрел большой авторитет в прениях о таких предметах и пользовался полным доверием собрания. Хотя сам он был отъявленным демократом, но не переставал греметь против поборов коммуны и удивлял этим людей, не понимавших, как он в качестве финансиста преследует беспорядки, которые должен извинять в качестве якобинца. Он с еще большей энергией травил подрядчиков и поставщиков и преследовал их со всей пылкостью своего характера. Каждый день Камбон обличал какие-нибудь новые мошенничества, требовал подавления их, и в этом все с ним соглашались. Честные люди хотели преследовать мошенников, якобинцы – аристократов, интриганы хотели просто освободить места.

Таким образом, возникла мысль составить комитет, которому было бы поручено делать все закупки. Этот комитет, единственный и отвечавший за всё, устранил бы лихоимства отдельных подрядчиков и, один закупая всё нужное для всех ведомств, не повышал бы цен конкуренцией, как это бывало, когда каждое министерство, каждая армия отдельно заботились о своих нуждах. Этот комитет был учрежден с согласия всех министров, и Камбон оказался особенно горячим его сторонником, потому что эта новая и простая форма очень подходила его характеру и взглядам. Итак, Дюмурье дали знать, что он уже не будет заключать никаких договоров, и даже предписали уничтожить договора, уже подписанные. Строгость дошла до того, что один бельгийский негоциант, снабдивший армию в кредит по расписке Дюмурье, с большим трудом сумел получить свои деньги из казначейства.

Этот переворот, весьма похвальный по побуждениям, к несчастью, совпал с разными обстоятельствами и по их милости привел к бедственным последствиям. Серван в бытность свою министром полагал, что удовлетворил основные потребности войск, а это уже было весьма немало. Но по окончании Аргонской кампании запасы, сделанные с таким трудом, оказались истощенными; добровольцы, выступившие в одной форме, ходили почти раздетыми; а потому каждой армии необходимо было доставить полную экипировку, и это среди зимы и при быстром вторжении в Бельгию. На преемника Сервана Паша легла громадная задача, а он, при большом уме и прилежании, имел, к несчастью, характер слабый, так что, желая всем угодить, не умел никому приказывать или сообщать обширному ведомству нужную силу и стойкость. Если к громадности нужд, трудностям, вытекавшим из времени года, необходимости чрезвычайно быстрых действий присоединить слабость нового министерства, общий беспорядок в государстве, а главное – переворот в административной системе, станут понятны и переполох первой минуты, и нищета армий, и их горькие жалобы, и сердитые пререкания между генералами и министрами.

Дюмурье, получив известие об этих административных переменах, вышел из себя. В ожидании, пока начнет правильно действовать новая система, армия рисковала погибнуть от нужды, если не будут утверждены и выполнены заключенные им договора. Поэтому Дюмурье решился отстоять их под свою ответственность и приказал своим соратникам – Малю, д’Эспиньяку и некоему Птижану – продолжать операции. В то же время он написал министру с надменностью, сделавшей его еще более подозрительным в глазах недоверчивых демагогов.

Он объявил, что требует, если правительство желает продолжения его службы, чтобы ему было предоставлено самому заботиться о нуждах своей армии; он доказывал, что комитет закупок есть нелепость, потому что он будет с большой затратой труда подвозить издалека то, что легко найти на месте; что все эти перевозки станут причиной огромных лишних расходов и задержек, во время которых солдаты будут умирать с голоду и холоду; что бельгийцы, лишившись всяких выгод от присутствия французов, не станут более потворствовать обращению ассигнаций; что подрядчики будут грабить не меньше прежнего, потому что подряды представляют слишком большие удобства и всегда найдутся желающие воспользоваться этими удобствами; что, наконец, ничто не помешает самим членам комитета сделаться скупщиками и продавцами, хотя это и воспрещается законом; а стало быть, всё это пустая мечта, которая, будь она даже и не пустой, в настоящую минуту вызовает только пагубный перерыв в действиях провиантского ведомства.

Немало способствовало раздражению Дюмурье то обстоятельство, что в числе членов нового комитета он видел людей, вполне преданных Клавьеру, и усматривал в этом результат недоверия к нему жирондистов. А между тем назначения были сделаны честно, искренне, с одобрения всех сторон и без влияния какой-нибудь одной партии.

Паш должен был бы стараться удовлетворить генерала, чтобы не лишать Республику его услуг. Для этого следовало рассмотреть его требования, разобрать, что в них справедливо, и уважить, а остальное отвергнуть и вообще повести дело авторитетно и энергично, чтобы не оставить места упрекам, спорам, неурядицам. Вместо того Паш, уже обвиняемый жирондистами в малодушии и дурно к ним расположенный, допустил столкновение между ними, генералом и Конвентом. В совете он читал опрометчивые письма, в которых Дюмурье открыто жаловался на недоверие к нему министров-жирондистов; в Конвенте разглашал требования Дюмурье с угрозой отставки в случае отказа. Ничего не порицая, но и не объясняя, Паш разрешил каждому явлению произвести самое вредное действие. Жирондисты, Конвент, якобинцы – все по-своему были оскорблены высокомерием генерала.

Камбон громил Малю, д’Эспиньяка и Птижана и под предлогом того, что Дюмурье окружен интригами, от которых его нужно избавить, побудил собрание издать против всех троих обвинительный декрет. Камбон доказывал, что комитет закупок – прекрасное учреждение, а брать на самом театре войны всё нужное для потребления – значит лишать работы французских рабочих; что же касается ассигнаций, Камбон утверждал, что не требуется никаких уловок, чтобы пустить их в оборот, и генерал неправ, если не заставляет бельгийцев своею властью принимать их. Ему следует перенести в Бельгию Революцию целиком, со всеми ее порядками, системами, монетами, а бельгийцы, принимая в дар свободу, должны принять вместе с выгодами и неудобства.

С кафедры Конвента о Дюмурье говорили больше как о человеке, обманываемом своими соратникам, но в Клубе якобинцев и в листке Марата прямо утверждалось, что он с ними заодно и получает свою долю барышей, чему, однако, не имелось доказательств, кроме довольно нередкого примера других генералов.