12 улыбок Моны Лизы - читать онлайн книгу. Автор: Айгуль Малика cтр.№ 26

– Ася? – произнес он достаточно громко и уверенно в пространство.

– Да, я здесь, – совсем неуверенно ответила ему я.

Он повернулся в мою сторону, собака тут же среагировала, несколько ударов трости о пол, и он уже сидел напротив меня, улыбаясь какой-то невероятно доброй, завораживающей улыбкой.

– Ася, добрый день. Я Богдан. Рад знакомству.

Он протянул мне руку, я машинально подала руку в ответ, ожидая, что это будет формальное рукопожатие, а он мне ее поцеловал и произнес:

– Ммм, Opium…

– Да, он самый.

– Он вам идет…

– Откуда вы знаете? – спросила я и застыдилась своего ужасно некорректного вопроса.

– Не смущайтесь, все хорошо. Я просто вижу не глазами, а другими органами…

Это был один из интереснейших, глубочайших и вкуснейших разговоров в моей жизни. Время пролетело незаметно, мы общались четыре часа, и все это время собака покорно лежала рядом и совершенно не привлекала к себе внимания. А через два дня у нас начался роман.

Богдан потерял зрение внезапно, на фоне жуткой душевной боли от потери дочери. У него была шестилетняя девочка Амелия. Чудесный ребенок. Он любил ее безумно, больше жизни. Видела бы ты, с каким трепетом он рассказывал о том, как она читала стихи, пела, танцевала. Он цитировал ее шутки, изображал мимику и голос, показывал рисунки и открытки, которые она делала для него. Особенно дорога для него была записка, в которой детским почерком со смешными ошибками было написано: «Папа, ты самый лучший на свете, я люблю тебя больше всех». «Золотая моя», говорил он о ней всякий раз, когда показывал мне ее фотографии. И бесконечно плакал и плакал… со дня ее смерти прошло более пяти лет.

– От чего она умерла и что стало с ее мамой?

– Ох, Айгуль. В тот период у них был бракоразводный процесс, его бывшая жена, по его словам, была амбициозна и хотела жить на очень широкую ногу. Бесконечно залезала в кредиты, займы, транжирила деньги, она работала косметологом и постоянно слышала рассказы своих пациенток об их красивой жизни с богатыми папиками. И ей тоже хотелось такой жизни… Одним словом, она от него ушла. В тот роковой день они с дочерью переходили дорогу не на светофоре, девочка внезапно рванула вперед, не заметив автомобиля, а мама на что-то отвлеклась. Удар в голову. По дороге в больницу девочка скончалась.

– Господи…

– Да, это были страшные дни. Богдан начал пить, ушел в запой. С женой они с тех пор не общались. Он заказал для дочери невероятной красоты памятник в виде ангела с ее лицом и целыми днями проводил время там, где она была похоронена. А через полгода, в один из дней, когда он возвращался домой с кладбища, сначала было помутнение в глазах, тянущая боль, а утром, проснувшись, он уже ничего не видел.

– Разве так бывает?

– Он прошел через лучших врачей страны, сдал всевозможные анализы, потратил огромные деньги на установление причины потери зрения, но все лишь разводили руками. И лишь один профессор сказал, что были подобные прецеденты. Причина их не установлена, и зрение может вернуться так же внезапно, как и пропало.

А у нас тем временем начались любовные отношения. После смерти дочери у него не было женщины более трех лет. Я стала первой после столь затяжной депрессии.

– Интересно…

– Я перескочила с одного на другое. Когда мы познакомились, он озвучил свои пожелания, касаемые будущего интерьера. Это было очень просто с технической точки зрения, но очень нелегко с психологической. Богдан попросил, чтобы все пространство было белого цвета, включая мебель и текстиль. Чтобы в доме стоял устойчивый аромат сирени, потому что это были любимые цветы его дочери. Он попросил, чтобы все стены украшали оформленные в багетной мастерской фотографии его дочери с первых дней жизни до последних. Чтобы, если вдруг к нему вернется зрение, он первым делом увидел ее.

– Ася, наверное, тебе было непросто все это создавать.

– Да… Признаюсь тебе, я влюбилась в Богдана. Он стал для меня очень близким, дорогим человеком. Иногда я совершенно забывала, что он слеп, потому что в нашем общении, интиме ничего не выдавало это обстоятельство. Странно, но у меня было чувство, что он всегда во мне, что он слышит и видит меня изнутри. И в один прекрасный момент я совсем забыла и перестала осознавать, что он меня никогда не видел. Мы с ним много гуляли, путешествовали. Представляешь, однажды в Париже, когда традиционно ночью в определенное время начинает светиться Эйфелева башня, мы были среди толпы туристов, и я с восторгом смотрела на легендарную достопримечательность. И когда она вновь загорелась, Богдан так естественно и восторженно произнес: «Как же это красиво!» И так случалось во многих наших путешествиях.

Время шло, а боль Богдана не утихала, я ловила себя на мысли, что никогда не займу в его сердце столько же места, сколько в его сердце отдано дочери. От этих мыслей мне становилось и жутко, и мерзко, я была противна самой себе и в то же время ощущала, как необходима Богдану и как сильны наши отношения. Он любил меня и доносил до меня это и словами, и действиями, и фактами. И я любила его, и слепого, и тоскующего, и потерянного.

Шло время, ремонт приближался к завершению. И когда я впервые привела Богдана в его новую квартиру-студию, он очень медленно шел по ней, не отрывая рук от стен, подолгу останавливаясь у каждой оформленной фотографии, водил по ней ладонью и спрашивал, какая именно это фотография, запоминая их положение и содержание.

– Я помню все эти фотографии… Помню, когда они были сделаны и о чем в этот момент мы говорили с Амелией, – сказал он.

В этот же вечер Богдан предложил мне переехать в его новое пространство, но морально я не могла. У меня было чувство, что в этом доме живут два человека: отец и дочь. И я решилась ему честно озвучить свои чувства, что мне тяжело, что я вижу его ребенка везде, и что мне сложно осознавать, что девочки нет в живых.

– Ася, а ты смотри на нее, будто это я. Это же часть меня, неразделимая со мной. И она всегда будет со мной.

– Может, тебе стоит ее отпустить? – спросила я.

– Помоги мне это сделать, – сказал Богдан, и его щеку пересекла тихая линия слезы.

Сорок дней я заставляла его писать письма Амелии. Каждый день он писал их по два-три часа. Физически ему это было очень сложно сделать, но я просила, чтобы он писал, как будто видит, что пишет. Ведь мышечная память у него осталась. Сколько он плакал, белугой ревел. А я наблюдала в стороне и тоже плакала, глядя на то, как больно ему. С каждым днем он плакал меньше и меньше. Каждый день он отпускал ее и отпускал…

На сороковой день ему стало значительно легче, и я предложила закрепить состояние облегчения походом к психологу. Он согласился и еще несколько месяцев проходил терапию у психолога.

– Ася, а чем Богдан занимался? На что он жил? Откуда у него был доход сделать ремонт и так далее?

– До того, как Богдан потерял зрение, он хорошо поднялся на недвижимости, а также вошел в учредительский состав одного крупного предприятия, которое достаточно быстро набрало обороты. Он живет в основном на пассивный доход, иногда для разнообразия работает в call-центре.