Недоступный - читать онлайн книгу. Автор: Лина Мур cтр.№ 48

Усмехаюсь от его слов и качаю головой. Наглый старик, но откровенный. Это очень подкупает. Я его даже винить не могу в том, что мы отошли от дома, а никакой могилы и в помине не было.

– Я не особо помню похороны, мне тогда было девятнадцать, тринадцать, девять и двадцать, когда мы хоронили родителей моих родителей. Мне было откровенно скучно на них, потому что особой связи не было. Но… хм, я бы, наверное, тоже выбрал свободу. Хотя многие выбирают именно могильные плиты. – Пожимая плечами, сжимаю руки в замок и смотрю на золотистый горизонт.

– Они созданы для живых, а не для мёртвых. Люди настолько боятся быть честными с собой, что выдумывают для себя необходимость наличия могильных плит. Если посмотреть на это со стороны, то человек приходит на могилу своих близких не потому, что ощущает утрату, а потому что эгоистичен и напуган. Он спрашивает каких-то советов и сам же даёт их себе. Он рассказывает о своей боли, переживаниях и неудачах, о радости и любви, обо всём. Но кто его слушает? Безжизненный кусок камня? Нет. Только он сам. Произнося каждую проблему вслух, он лучше понимает, как ему поступать дальше или же, наоборот, начинает жалеть себя. Наш род предпочитает быть открытым своей семье и людям. Мы учили своих детей, как учили в своё время и нас, что каждое слово, каждая проблема и каждое признание должны быть произнесены вслух. Без слов нет диалога. Без диалога нельзя двигаться дальше. Ошибки, которые мы совершаем, должны быть или решены, или получить прощение. Мы завершаем все свои дела именно так и, распыляя пепел над родной землёй, даём нашим любимым свободу и радуемся тому, что они имеют шанс на возрождение. Разговор с умершими может состояться в любое время, для этого не нужна могильная плита. Но люди предпочитают прикрываться именно кладбищами, лишь бы не быть честными с собой. – Он замолкает и откидывается на сено, вытягивая ноги.

Надо же, я никогда так не говорил с отцом. Мы не обсуждали ничего жизненного с ним, только бизнес или, в последнее время, их поездки. Мы не так близки, как эта семья, и я чертовски завидую им. Да, признаюсь, я завидую, что рядом со мной нет отца, похожего на Ноши-Нуто. Мудрого, разумного и спокойного. Я ощущаю себя комфортно и хорошо сейчас.

– Вы привели меня сюда, чтобы обсудить мои планы на Дженну? – нарушаю тишину, искоса поглядывая на старика. Он мягко улыбается и поворачивает ко мне голову.

– Я уже говорил тебе, что не собираюсь лезть в твои мечты. Это всё нас не касается. Вы оба взяли на себя ответственность сближения друг с другом, значит, вам обоим и решать это.

Я ожидал другого, признаю. Я не дурак и представляю, зачем устраиваются мужские разговоры, но сейчас чувствую себя именно дураком.

– Вам это неинтересно?

– Людское желание всегда быть в курсе дел чужих сердец не является для меня вежливым и приемлемым. Каждый должен заниматься своим делом, но я слышу в твоих словах просьбу поговорить о вас с Дженной. Ты, действительно, этого хочешь?

– Я… хм, нет. Лучше не говорить о нас с Дженной. Мы взрослые люди, – отрезаю я. Это так грубо. Чёрт.

– Простите. Не люблю давление. Я из тех людей, которые сами давят и отдают приказы, и мне неприятно, когда кто-то пытается меня прогнуть под себя, – быстро добавляю.

– Каждый это делает. Так он проверяет человека и ищет его слабости. Зачастую люди выбирают именно причинение боли и давление, чтобы обмануть самих себя. Но я уже стар и достаточно увидел, чтобы понимать, что ты прогнёшься только по собственному желанию, да и то это будет обманом для окружающих. Ты дашь им то, что они хотят, иллюзию их выигрыша, а потом нападёшь и добьёшься своего. Ты выбираешь возможность руководить, а не подчиняться. Это правильно. Ты мужчина. Ты сильный хищник, но с сердцем дельфина.

Хохотнув от такого сравнения, прочищаю горло и улыбаюсь старику.

– Вы отличаетесь от Канги. Он именно давит на меня и не позволяет проводить время с Дженной. Вы с ним ведёте такие беседы? – интересуюсь я.

– Каждый день. Он слышит меня только определённое время, а потом всё равно страхи берут над ним верх. К тому же нельзя запрещать проводить время с кем-то. Если человек хочет, то при любых обстоятельствах он это сделает. А другое – обман самого себя. Нельзя такое допускать, поэтому лучше говорить. Слова имеют силу, огромную силу над нами. Зачастую мы не можем уловить тот самый взгляд, то самое прикосновение, ту самую улыбку, которые помогут нам разобраться. Остаются слова. Страх быть обманутым самим собой так же силён, как и страх быть одиноким, – замечает он.

– Вы правы. Страх остаться одиноким – очень мощный аргумент против страха быть униженным. Я много работаю. Очень много. Я рано начал работать и добивался всего сам. У меня много людей в подчинении, но предпочитаю следить за всем сам. Мой брат, младший брат, он говорит, что я боюсь передать своим подчинённым работу, за которую им плачу, потому что тогда пойму окончательно, насколько я одинок. Простите… я… не знаю, само вырвалось. – Мотаю головой, приказывая себе держать язык за зубами. Но я никогда не имел возможности с кем-то вот так поговорить. Обсудить что-то важное для меня и получить нужный совет. А сейчас у меня появилась такая возможность, и, видимо, разум требует воспользоваться ей.

– Тебе не нужно извиняться за честность. Именно благодаря признаниям, мы больше понимаем проблемы, которые забирают наши силы, не позволяя быть свободными. Я готов тебя выслушать, если ты готов быть честным со мной.

Тяжело вздыхаю и киваю ему.

– Хорошо. Я боюсь. Очень боюсь, что если в моей жизни появится женщина, то я потеряю всё, над чем так долго трудился и чему отдал полжизни. Опасаюсь, что чувства станут для меня губительными, и я не смогу больше руководить людьми так, как сейчас. Впустить в свою жизнь женщину очень опасно. Никогда не знаешь, к чему это приведёт и приведёт ли вообще. Мои прошлые отношения были мимолётными. Я не могу даже точно вспомнить, какие были лица у этих женщин, голоса, какими были мои ощущения рядом с ними. Всё как будто в тумане, но иногда появляются отголоски, но приносят лишь разочарование, – тихо произношу я.

– Боишься, что женщина отнимет у тебя время, которое ты мог бы отдать на развитие самого себя?

– Да… наверное, да. Они хотят большего. Им нужно уделять внимание, а это время. Время – деньги. Я потеряю деньги, если начну думать больше о женщине. Для меня это всё незнакомо, и я не умею совмещать работу и отношения. Теперь вы можете выставить меня из своего дома, ведь я признался в том, что Дженна для меня пустая трата времени, – кривлюсь от своих слов, и такое отвращение к себе.

– Ты настолько боишься осуждения за свои чувства и слабости?

– Да. Именно этого. Я боролся за любовь родителей, за уважение отца. И каждое осуждение с его стороны было для меня болезненным. Словно мне бросали вызов, и я должен был выиграть. Но… ничего не выиграл. Отношение ко мне не изменилось. Я просто стал одержим возможными победами, и неважно, где они будут. Это зависимость от первенства, за которое я столько лет дрался впустую. Боюсь, что с Дженной сейчас то же самое. Я не хочу причинить ей боль. Она замечательная женщина. Она… с ней мне очень хорошо, но я запрещаю себе испытывать чувства к ней. Это плохо, очень плохо. Я просто запутался в том, что мне делать дальше и что выбрать.