Винтики эпохи. Невыдуманные истории | Антонина Шнайдер-Стремякова | страница 77 | we-believe-russia.ru

Прошу эликсир для бессмерья людей —

талантливых, умных, красивых.

Пусть смерть существует для бойких теней —

чванливых, заумных, блудливых.

июнь 2017

Ждёт поцелуя солнца

Молчит берёзка голая зимой…

Печально и стыдливо-одиноко

ждёт поцелуя солнца, чтоб весной

вином хмельным наполниться и соком.

В предчувствии любви и днём, и ночью

объятий жаждет, и тепла, и света.

И вот уже беременеют почки —

и воскресает юная принцесса.

За боль любви, надрежут если ствол,

поплачется слезою благородной,

чуть сладкой и живительно-святой,

всегда и всюду лишь здоровьеродной.

Начнёт шептаться клейкая листва,

начнут рождаться нежные серёжки.

От поцелуя солнца и тепла

задорно закудрявятся берёзки.

октябрь 2017

Где был, где пропадал, я не спрошу

Где был, где пропадал, я не спрошу —

и без того ты слишком мрачен.

Не упрекну, не накричу – смолчу…

Пусть стонет всё внутри и плачет.

А тишина набатом колокольным

кричит, и нервы рвёт, и сердце.

И дышит в воздухе насторожённом

трагедия детей – не скерцо.

Знать, оскорблённое молчание —

не лекарь ни любви, ни мира.

Томлюсь от боли и отчаянья:

делить с тобой должны квартиру.

Мы постарели. Внуки подросли.

Цветы на даче, яблони, фасоль.

Обида и тревога отошли —

во сне законсервировалась боль.

ноябрь 2017

Листья и люди
(первый вариант)

Листья отмирают, чтоб порой весенней

к жизни возродить родимый отчий ствол,

чтобы шелестеть музыкой прелестной,

танцевать на ветках весёлый рок-н-рол.

Ипостась людская несколько иная:

нас дорога жизни уносит к небесам.

Смерть опустошает и, не возрождая,

направляет души к призрачным Богам.

сентябрь 2017

Листья и люди
(второй вариант)

Листья отмирают, чтоб весной

к жизни возродить родимый дом.

Им приятно в мире кружевном

вальсы танцевать затем вдвоём.

Люди же уносятся в гарем,

чёрный – на земле, светлый – у небес.

Волею Богов если кто воскрес,

дом осиротевший, жаль, исчез.

сентябрь 2017

Оконтуженный дед

В заграницу к сыну из деревни

дед приехал, к праздной жизни чуждый.

Внука в школу проводил напевно:

– „Единицей” вечерком нас разутюжишь?

Оставаясь днями сам с собою,

вяло на диване щёлкал кнопки.

Задержался, привлечённый словом:

„Это что ещё за зверь такой – Акрополь?..”

Оказалось, это город на горе,

от врага в нём укрывались в войнах.

Под горой было опаснее вдвойне —

под горою начинались войны.

Ночью деда мысли одолели,

и наутро он, тоской гонимый,

вышел из дому осиротело

солнышком погреться в парк любимый.

В нём росли лекарственные травы,

вишни, яблони и абрикосы,

пихты и орехи, груши, айвы —

птицы плавали в пруду меж сосен.

Жаль, красой никто не любовался.

Мчались мимо на велосипедах,

любовались лишь собой – на скейтах,

бордах, пенни, роликах, сегвеях.

Рядом с яблоней заметил дед арабку.

Медленно побрёл к ней мимо сосен

и остолбенел – заметил шляпку

белого гриба, что венценосен.

Огляделся… Боже, да их много!

Но во что собрать земное чудо?

Снял он майку, не возился долго —

так и обошёлся без посуды.

Дома усмехнулся „парадоксам”:

в школе не „отлично” – „единица”;

строят не внизу, а сверхвысоко,

и сорвать грибочек всяк стыдится!..

А в горах Алтая, на Белухе,

ветры, снег, морозы. На высотах

скалолазят альпинисты, духи —

люди так с горами сводят счёты.

Строят в том краю дома в затишье,

где вода, леса и ягоды-грибы,

припасают для зимы дровишек,

чтоб зимой не остудить избы.

Наготовил дед крестьянский ужин,

из грибов – жаркое, на гарнир – пюре,

но был снова внуком оконтужен:

– Де-еда! А грибы растут не на земле…

январь 2018

Люблю я… Пародийно

Отец ругался: Глеб твой с Верой!

Я не расстроилась ничуть.

И если даже… нет, он – мой!

Вам Глеба не перешагнуть.

* * *

Температурит он и бредит,

бормочет что-то про себя.

Слова любви кому-то шепчет —

переживает за меня!

* * *

Сказать ему в глаза люблю —

лишь самомнение развить.

Во тьме его приголублю —

он крепче будет так любить.

* * *

Ругаюсь на него порою —

молчанием его казню…

И не выдерживаю первой:

Тебя я, Глебушка, люблю!

Люблю твои глаза и губы,

твой взгляд лукавый, озорной,

твои обветренные скулы,

твой мозг живой и юморной.

Я без тебя себя не мыслю,

мне без тебя весь свет не мил —

я в гроб к тебе живою прыгну,

чтоб Бог Любовь благословил.

январь 2018

Мы все – из темноты

Мы в Мир пришли из темноты и втайне,

и также втайне в темноту уйдём,

но в жизнь ворвёмся ветерком бескрайним,

все возрасты сезонные пройдём.

Прочувствуем и солнца теплоту,

и град, и радугу весны цветенья,

но осень жизни встретим на бегу,

чтоб избежать зимы-оцепененья.

Встречаются же с нею все двояко.

Одни всё хмурятся, другие стонут,

а третьи пчёлкой трудятся, однако

поют, танцуют – держат жизни тонус.

Приходим мы на Свет из темноты

в любви к родным краям, плодам и звёздам,

но ягодка одна на всей длине лозы —

совсем не то, что налитые гроздья.

апрель 2018

Рифмованного слова ипостась

иная, чем у прозы.

В стихах и в двух строках таится власть —

Троянская угроза.

Чарует распушённая весной

цветущая мимоза,

но навсегда пленяет глубиной

стихов премудрых доза.

Они – река, и айсберг, и звезда

в одной всего лишь строчке,

а проза – многоликая толпа,

но!., не в одном горшочке.

Нас ёмкой силою стихи разят,

а проза – поводырь

в миры, где любят, губят и едят

и лезут где в пузырь.

Рифмованного слова ипостась —

и песня, и заноза,

нарыв и юмор, что взрывают страсть

совсем не так, как проза.

март 2018

Генетический код

С рождения дарил нам Бог печать – геном,

ансамбль генетического кода.

Боюсь: удержится в трёх тысяча втором

тьма Дэ Эн Ка, что из Гулага родом.

Боюсь: обрушится в трёхтысячном айкью.

Боюсь: смартфоны роботом взорвутся.

Но, если роботы задвинут ум в тайгу,

Могилы предков стоном отзовутся…

Известно: робот, плод айкью людей,

как поражает, так и созидает.

И всё-таки железный прадобрей

злокачественен: он не сострадает!..

Мертвец же, божья тварь, уж тем святой,

что вечно спит, но – с памятью генома.

И, коль воскреснет рой молчавших ртов,

все роботы узнают силу лома.

июнь 2018

Плакучая ива

Мы прятались детьми в чащобах лозняка

на берегу Кучук-речушки на Алтае.

Нам было всё едино: прут, розга, лоза —

Мы ивы вавилонской не видали.

Наткнувшись на неё лишь в загранице,

мы ахнули от тюля афрокос:

роскошная красавица-царица

стыдливо прикрывалась ширмой кос.

Воздушной занавеской до земли

спадала бахрома уютной юртой,

маня и соблазняя: «Ну, входи

в прохладу лёгкой, тенистой каюты».

Мы сели на скамейку у ствола

и вспомнили село Степной Кучук

да стариков, плели что короба,

кошёлки, вазы, хлебницы, шкатулки,

диваны и игрушки, стулья, люльки,

узорный тын, скрывался где паук.

И, сравнивая, в иве находили

шатры, веранды, водопады, ниши

и рюши, что спадали горделиво

с загадочной китайской чудо-крыши.

Нежданно вдруг янтарным сентябрём

подъехала машина к статной даме,

и зажужжали пилы – тем сырьём

питался в ту минуту бизнес хама.

И пытка началась. И в инвалида

красотку превратили упыри.

Летели вниз веранды геноцида

и занавески, что спасали от жары.

Вздыхаем, натыкаясь на обрубки:

„Разумною была придумана Земля —

жаль, есть на ней плакучие голубки… ”

Господь хотел, как лучше, —

вышло, как всегда.

август 2018

Медицина – там и тут

Лежали в клиниках мы часто.

В немецких – здесь, а там – в советских.

* * *

Винтики эпохи. Невыдуманные истории - читать онлайн книгу. Автор: Антонина Шнайдер-Стремякова cтр.№ 77

Онлайн книга - Винтики эпохи. Невыдуманные истории | Автор книги - Антонина Шнайдер-Стремякова