Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 109

Таким образом, вопрос о защите Саратова не подвигался вперед. Ладыженский и его компания строили свое укрепление, а Бошняк успел возобновить очень небольшую часть городского вала и устроить несколько батарей. Меры, принятые обеими сторонами, не имели никакого значения в военном отношении, и благодаря спорам город остался беззащитным.

Мы остановились весьма подробно на саратовских пререканиях с той целью, чтобы выяснить, кто был причиной неурядицы, и определить права спорящих на вмешательство в дела, до них не относившиеся.

Кречетников, уезжая из Саратова, поручил коменданту полковнику Бошняку «все управление по городу воинских дел». Об этом было известно Ладыженскому, Державину и главнокомандующему князю Щербатову. Все они были люди военные, обязанные знать, что начальник или комендант в городе есть полный распорядитель и хозяин, которому подчиняются все команды и жители, хотя бы среди их находились и лица, старшие по чину и званию, чем комендант. Права коменданта и его обязанности не есть продукт нынешнего века – они были те же и в прошлом столетии. Со времени Петра I права и обязанности коменданта были известны и обязательны для всех военных, знающих службу, дисциплину и не носивших военный мундир по одному названию. Полковник Бошняк подлежит упреку в том, что при начале разногласий не выслал из города Ладыженского и Державина, на что имел полное право по закону и по предоставленной ему власти. Не Державину следовало грозить арестом Бошняку, а последнему арестовать пылкого юношу. Не решаясь на эту меру, саратовский комендант дал средство развиться беспорядкам, дал случай Ладыженскому и Державину написать постыдные для них письма и подорвал в глазах городского населения свое значение и власть. В возникших спорах жители Саратова видели в Ладыженском и Державине деятелей, вмешивавшихся как бы по праву в разрешение вопроса о защите города, и, конечно, от усмотрения населения зависело присоединиться к той или другой стороне. Права Ладыженского заключались в управлении саратовскими колониями, находившимися вне города, а Державина – ловить Пугачева, когда он появится на реке Иргизе и в окрестностях Малыковки. Других полномочий Державину мы не знаем и в изданной Я.К. Гротом обширной переписке поэта их не находим. Тем не менее Державин заявляет себя уполномоченным сохранять здешние места (?), и уверяет, что все требования его должны исполняться беспрекословно ^[793]. Молодой поручик забывается до того, что без всякого права требует отчета от полковника Бошняка, грозит ему донести своему начальнику, П.С. Потемкину, которому присваивает небывалый титул, и с решимостью, достойной лучшей участи, заявляет коменданту, что если он его послушает, то Державин принимает всю тягость законов на себя. Будучи слепым орудием Ладыженского, Державин с своим патроном отказываются исполнить категорическое приказание губернатора, призывают в заседание, без ведома коменданта, его подчиненных, подрывают тем дисциплину и уничтожают последние средства к защите. Планы их и Бошняка по укреплению города не имеют ни стратегического, ни тактического значения, но последнее решение саратовского коменданта укрепиться на московской дороге, впереди города, прямо на пути наступления неприятеля, должно признать наиболее правильным, но не осуществившимся.

Людям военным ясно видно, кто был виноват в саратовском несчастий; но, обвиняя Ладыженского и Державина, необходимо вспомнить, что то был несчастный период деятельности князя Щербатова и разделение власти. В этот период не было единства в действиях, явилось несколько распорядителей, и исполнители не знали, кого слушать. Зная из письма Кречетникова, что Бошняк назначен руководителем обороны, князь Щербатов ободряет Державина за то, что тот его не слушает. П.С. Потемкин, присланный только для заведывания секретными комиссиями и обязанный заниматься следствием и сортировкой преступников, к нему присылаемых, вмешивается без всякого права в административные и военные дела в отдаленном крае. «К крайнему оскорблению, – пишет он Державину ^[794], – получил я ваш рапорт, что полковник и саратовский комендант Бошняк, забывая долг свой (?!), не только не вспомоществует благому учреждению вашему к охранению Саратова, но и препятствует укреплять оный: того для объявите ему, что я именем е. и. в. объявляю, что ежели он что-либо упустит к воспринятой мер должных… тогда я данной мне властью (?!) от ее величества по всем строгим законам учиню над ним суд (?!)».

Итак, повсюду отсутствия сознания своего долга, превышение власти, вмешательство в чужие дела; я лучше и выше, чем ты, – вот взгляд и понятие правительственных деятелей этого периода, вот причина легкого успеха самозванца.

Но явился новый главнокомандующий, граф П.И. Панин, и все эти деятели, зная его характер, сами заключили себя в те рамки, которые были им назначены. К сожалению, это было поздно, и Саратов успел испытать на себе всю тяжесть этой неурядицы.

Прискакавши из Петровска в Саратов в четыре часа утра 5 августа, Державин и его спутники объявили, что казаки изменили и что Петровск занят мятежниками. Известие это произвело большое замешательство среди населения: многие искали спасение в бегстве, другие грузили свое имущество на суда и намерены были спуститься вниз по Волге. Владельцев судов было очень немного, но почти все правительственные учреждения располагали ими и торопились грузить на суда деньги и дела. По распоряжению Ладыженского было взято судно с невыгруженной еще мукой, и в него было погружено имущество Ладыженского, 15 тысяч руб. денег и часть дел конторы опекунства иностранных. Для отправления остальных дел и оставшихся сумм необходимо было другое судно, которое и было отыскано к вечеру 5 августа казначеем, поручиком Стихеусом, и нагружено при помощи караульных и находившихся в Саратове колонистов. За неимением лошадей все дела и деньги переносились на руках, и потому работы были окончены перед самым появлением мятежников в виду города ^[795]. Главный судья соляной низовой конторы Жуков нагрузил на судно свои вещи, дела, до 3 тысяч руб. денег и поручил их охранение чиновнику Соболеву с 20 человеками саратовских казаков ^[796]. Полковник Бошняк также отправил на судно главнейшие дела и денежную казну, состоявшую из 51 858 руб. 23 коп., и поручил сохранение ее штатной команды поручику Алексееву ^[797].