Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 121

Однако же донцы скоро узнали его и, переговариваясь между собой, уверяли друг друга, что это Пугачев, их донской казак, бывший в прусскую войну хорунжим. Разговоры эти распространились по лагерю и убеждали сподвижников самозванца, «что, конечно, он не государь» ^[856]. Убеждение в этом еще более усилилось в толпе, когда донцы стали поодиночке уходить из лагеря и наутро не осталось ни одного в стане Пугачева.

«От сего самого, – показывал Иван Творогов ^[857], – произошло в толпе нашей великое сомнение и переговор такой, что донские казаки недаром отстали, может, узнав злодея, что он их казак, поелику он таким в публикованных указах именован. Сие сомнение утверждалось и таким притом разглашением, будто бы один донской казак, во время помянутой переговорки [под Царицыном] кричал с валу к самозванцу громко: Емельян Иванович, здорово. А в прибавок к тому и то удостоверяло, что злодей в то время, когда донские казаки в толпу нашу передались, то он, проезжая мимо их, против своего обыкновения отворачивался от них лицом, а из сего и догадывались, что делал это для того, чтоб они его не узнали. Сии переговоры привели нас в такое замешательство, что руки у всех опустились и не знали, за что приняться».

Пугачев был также лишен всякой надежды на содействие донцов, и потому, сознавая слабость своих сил, он торопился уйти от преследующих войск, сходившихся к Царицыну с разных сторон. Соединившись, верстах в 80 за Саратовом, с отрядами Муфеля и графа Меллина, полковник Михельсон 21 августа пришел в Дубовку, где захватил до 40 человек мятежников, и 22-го числа вступил в Царицын ^[858]. Вслед за ним прибыл в город передовой отряд князя Багратиона, не поспевшего вовремя по причинам от него не зависевшим.

Находясь за Доном на реке Сале, для прикрытия верховых донских станиц от набегов татар, князь Багратион получил 1 августа известие, что Пугачев выжег Казань. Багратион тотчас же переправился через Дон и пошел вверх по берегу реки, «чтоб народ вредного чего не вздумал». 17 августа отряд остановился у Пяти курганов, куда приехал посланный царицынского коменданта майор Куткин с просьбой о помощи. Князь Багратион тотчас же отправил вперед два эскадрона карабинер Ростовского полка и 100 человек малороссийских казаков с двумя орудиями, под общим начальством ротмистра московского легиона Савельева. На другой день Багратион выступил сам с тремя эскадронами того же полка и 250 казаками. 19 августа он прибыл к переправе у Пятизбянской станицы. «Я еще через Дон не перебираюсь, – писал он ^[859], – не знав верного о злодее, а только так готов, что в первом узнании пойду; да притом и здешний край оставить не могу, по причине, чтоб сии жители не разорены были и чтоб чего худого не воспоследовало».

В день отправления этого донесения, 20 августа, князь Багратион получил предписание своего ближайшего начальника графа Мусина-Пушкина идти в Воронежскую губернию ^[860], а в полдень 21 августа получил рапорт полковника Циплетева, что Пугачев приближается к Царицыну.

«Вашему сиятельству, – писал Циплетев князю Багратиону ^[861], – донесть не упускаю: как можно соизвольте известный вам отряд прислать и сами вслед поспешить, не упуская случая, что сей злодей зашел в такой угол, где ему не свободно можно авантаж иметь, а необходимо истребить следует, чтобы государство по столь великом разорении избавить от разлившейся беды и через то получить славу».

Считая более важным действия против самого самозванца, нежели против второстепенных шаек, князь Багратион в тот же день переправился через Дон и 22 августа прямо степью пошел к Царицыну. На пути, верстах в 30 от Царицына, он получил 24 августа рапорт полковника Михельсона, доносившего, что Пугачев уже ушел из Царицына и что он с отрядом вступил в город. После 45-верстного перехода, на изнуренных лошадях, Михельсон не мог следовать далее. Обратившись к Циплетеву и к гражданским властям, он просил отыскать ему 200 свежих лошадей, но, не получив их, решился присоединить к своему отряду малороссийских казаков, присланных князем Багратионом.

«Я прибыл к Царицыну, – писал Михельсон ^[862], – не застав злодеев, которые, как скоро о моем приближении узнали, отошли и пошли вниз по р. Волге.

От полугодового беспрестанного марша, не имев другой конницы, кроме весьма изнуренной, вследствие данного мне отверстого повеления его сиятельства главнокомандующего графа П.И. Панина, должен был взять в подкрепление мое, корпуса вашего сиятельства найденного здесь ротмистра Савельева с имевшимися при нем 96-ю малороссийскими казаками.

Злодейские намерения, по-видимому, клонятся к Астрахани или Дону. Ежели ваше сиятельство заблагорассудить изволите брать свой марш неподалеку р. Дона, то злодей сей путь будет прегражден, а я не оставлю идти по пятам его и после полуночи выступлю».

Успокоенный относительно Царицына, предоставляя преследование Пугачева Михельсону и имея категорическое приказание своего начальства защищать Воронежскую губернию и Дон, князь Багратион пошел обратно, а Михельсон двинулся по следам самозванца. «Долг мой, – доносил он, – ударить на сих варваров, коих во всякое время, в каких бы силах впредь быть могли, полагаясь на помощь Божию, поразить надеясь». «Теперь, – писал он в другом рапорте, – у меня происходит драка на Волге, на которой находятся два судна с деньгами и 400 злодеев, с двумя пушками». Суда эти были захвачены, и полковник Михельсон, присоединив в себе 96 малороссийских казаков с ротмистром Савельевым и всех казаков, находившихся в Царицыне в числе 452 человек, после полуночи выступил из города.

После трех дней форсированного марша он настиг Пугачева верстах в ста от Царицына.

Обогнув Царицын и двигаясь по берегу Волги, Пугачев целые сутки отдыхал в Сарепте, которую и разорил. Колонисты давно уже слышали о приближении Пугачева и находились в большом страхе и отчаянии. С ужасом они узнали, что мятежники разграбили Саратов, Дмитриевск и приближаются к Царицыну. Бежавшее сухим путем и водой в Астрахань население еще более смущало колонистов. «Итак, – писали сарептинцы впоследствии ^[863], – ничего другого братьям не оставалось, как, по примеру других, в Астрахань удалиться, только с тем различием, что нам недоставало времени наши пожитки с собой убрать». Сколько ни хлопотали жители колонии, однако ни в Царицыне, ни в окрестностях не могли они найти достаточного числа судов, чтобы погрузить на них хотя главнейшее имущество. Набрав с большими затруднениями десять рыбачьих лодок, колонисты 17 августа посадили на них своих жен и детей в числе 110 человек и отправили в Астрахань. «Печально было, – писали они, – позорище видеть толикое число людей, не могущих себя оборонить и столь поспешным образом бегущих». Многие семейства, не имея возможности достать лодок, отправились в Астрахань пешком, бросив свои дома и имущество и поручая их присмотру остававшимся односельцам.