Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 131

Капитан Галахов также послал П.С. Рунича с донесением к графу П.И. Панину и, чтобы выиграть по службе, советовал ему опередить курьера, посланного князем Голицыным, но Руничу сделать это не удалось.

Теперь являлся спорный вопрос, кому владеть Пугачевым: главнокомандующему ли графу П.И. Панину или начальнику секретных комиссий, генерал-майору П.С. Потемкину. Последний требовал, чтоб Пугачев был немедленно доставлен в Казань. «Не выпускай из рук злодея, – писал Потемкин капитану Маврину ^[900], – а я уже постараюсь об остальном, лишь только доставите его в Казань».

«Рапорт ваш, – писал он же капитану С. Маврину ^[901], – о поимке злодея Пугачева я сейчас получил. Благоволите оного злодея содержать со всего должной осторожностью, а по прибытии князя Петра Михайловича Голицына истребуйте от него надлежащий конвой для препровождения сего злодея в Казань, дабы доставлен он был безопасным образом. И хотя прислан был от ее императорского величества капитан гвардии Галахов для принятия злодея, по понеже поимка злодея вышла совсем другим образом, нежели как чаяли, то представлено всеподданнейше ее величеству от меня со испрошением на то высочайшего указа, где употребил я смелость изобразить ваши труды.

Препровождать же злодея при деташементе, учинив должное распоряжения о содержании сообщников злодейских, благоволите вы, яко имеющий большое участие в поимке его» ^[902].

Через два дня Потемкин писал С. Маврину: «Пугачева со всей предосторожностью, наложи на него оковы на руки, на ноги и, сделав клетку, посадите и так привезите в Казань. Содержите гораздо строже злодея Пугачева и с поруганием, дабы бывшие его сообщники, оное видя, казнились более в преступлении своем» ^[903].

Граф П. Панин также очень желал иметь Пугачева в своих руках и, лишь только получил известие об его поимке, тотчас же приказал Суворову доставить его в Симбирск. Как старший начальник, Суворов взял Пугачева под свою охрану и исполнил приказание главнокомандующего. «С сожалением усмотрел я, – писал П.С. Потемкин капитану Маврину ^[904], – что Пугачев взят из рук ваших. Но так и быть, постарайтесь окончить допросы яицких казаков».

Эта борьба за обладание Пугачевым послужила поводом к недоразумению, а впоследствии и к враждебному отношению между начальником секретных комиссий и главнокомандующим.

Отъезд графа П.И. Панина из Москвы на театр действий. – Положение края, охваченного мятежом. – Объявление графа Панина. – Меры, принятые им для усмирения волнений. – Сортировка преступников на разряды и наказание их. – Пребывание главнокомандующего в Шацке, Керенске, Нижнем Ломове и Пензе.

Выжидая разъяснения обстоятельств и прибытия войск, граф П.И. Панин только 17 августа выехал из Первопрестольной столицы и, предшествуемый войсками, подвигался вперед весьма медленно. Ему предстояло прежде всего истребить ближайшего врага, в лице шаек, наводнивших Нижегородскую и Воронежскую губернии, и только тогда уже направить свой удар против главных скопищ самозванца. Он не имел и не мог иметь никакого влияния на действия передовых отрядов и руководил только теми войсками, которые за несколько недель перед тем были высланы из Москвы. В авангарде этих сил шел отряд Древица, а позади его генерал-майор Чорба с Великолуцким пехотным, Владимирским драгунским и донским Краснощекова полками, при 8 орудиях, не считая полковых. Следом за главнокомандующим князь Волконский отправил 21 августа пять рот Нарвского полка, 64 гусара и 2 орудия и обещал отправить Ладожский пехотный полк, как только он прибудет.

В Москве оставались: Воронежский пехотный, лейб-кирасир-ский, два донских полка и остальные роты Нарвского полка ^[905].

Сверх того из десяти пехотных рот, находившихся в Смоленске и Белоруссии, императрица Екатерина приказала восемь рот отправить в Вязьму, где и поступить им под начальство графа П. Панина ^[906]. Последний, все еще желая прикрывать Москву, поехал по рязанской дороге на Шацк, а войска шли на Коломну, Рязань, село Ухолово и Шацк. Чем ближе подвигались они к местам, зараженным бунтом, тем печальнее была обстановка, тем ужаснее казались беспорядки и всеобщее разорение. В Коломне граф Панин узнал о падении Саратова и поголовном почти восстании крестьян против своих помещиков. «Сие пламя, – писал он, – прорывается уже по здешней стороне Волги, не только в одной Нижегородской, но в Воронежской и Московской губерниях; разнесшиеся от него искры в черни, конечно, везде, куда только оные достигнуть могли, совсем готовы воспламениться».

Более всего огорчало главнокомандующего то, что при «похищении» Саратова самозванцем оказалась измена не только казаков, но и от регулярных войск, как гарнизонных, так и полевой артиллерийской команды, «с некоторыми проклятыми их офицерами». Граф Панин выражал сожаление, что регулярные войска обольщаются самозванцем и не различают службы изменникам от службы против законных врагов ^[907].

Начальники городов и крепостей терялись и робели при одном слухе о возможном приближении мятежников. Они рассылали повсюду гонцов, молили о помощи и, по словам Панина, желали, чтобы пехота по первому их зову «за 400 верст поспевала к их спасению». Комендант Новохоперской крепости, бригадир Аршеневский, растерялся при одном известии, что партии мятежников пробираются в ближайшие к Волге донские станицы. Аршеневский опасался не устоять против нападения казаков и крестьян, а на его беду, донской полковник Себряков, высланный войском Донским для охранения своих границ, оказался больным и просил позволение Аршеневского, в случае опасности, скрыться с своим семейством в Новохоперской крепости. Граф Панин стыдил Аршеневского, говоря, что казаки не могут овладеть и редутом, а у него крепость. «Военному человеку, – говорил главнокомандующий, – смерть с обороной вверенного ему поста есть одно только средство к соблюдению своей чести и репутации, не только для одного себя, но и относительно для всех их потомков».