Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 149

Виновник клеветы на архиерея Илья Аристов бит кнутом в Москве и отправлен в Казань для вторичного наказания и затем назначен в Рогервик в каторжную работу. Огородников записан в солдаты, а Львов и Ионин освобождены и возвращены к своим должностям.

Отправляя Аристова в Казань, генерал-прокурор князь Вяземский писал казанскому губернатору, князю П.С. Мещерскому ^[1006]: «Ее императорское величество, из природного своего человеколюбия, высочайше повелеть мне соизволила к вам секретнейше отписать, чтобы вы, как получите об учинении объявленного наказание Аристову, сказали о том, как бы от себя самого, казанскому митрополиту, что-де оного Аристова ее величество наказать повелела большей частью за ложную на него клевету, а инаково бы он, по другим его продерзостям, до такого злого жребия не дошел. Итак, остается в воле его великодушно спасти сего пасквильника от такого наказания. Вуде на сие оный митрополит скажет вам, что он погрешение оного Аристова ему прощает и просить вас будет, чтобы Аристова не наказывать, то вы в таком случае можете у него взять письменное на имя ваше объявление, оного Аристова от наказания избавьте, а пошлите его в назначенное место в ссылку. Буде же митрополит прощение ему не сделает, то в таком случае и объявленное наказание учинить прикажите, однако с умеренным человеколюбием и что по сему сделано будет, прошу меня, как наискорее уведомить».

Нечего и говорить о том, что Вениамин простил своего клеветника, и Аристов, без наказания в Казани, был отправлен в Рогервик ^[1007].

Следствие и суд над Пугачевым и его сообщниками. – Разъяснение вопроса: было ли чужестранное влияние в происшедшем волнении. – Манифест императрицы о происхождении дел злодея Пугачева. – Постановление приговора. – Казнь Пугачева и его ближайших сообщников. – Прощение казаков, его выдавших, и ссылка их в Рижскую губернию.

Одновременно с разъяснением степени участия казанского архиепископа Вениамина в сношениях с самозванцем императрицу интересовал вопрос о том, не было ли чужестранного влияния во всех поступках и действиях Пугачева, как человека бывшего в Польше и по возвращении оттуда принявшего на себя имя императора Петра III.

Подобное влияние казалось тем более возможным, что в октябре 1774 года были получены в Петербурге копии с писем известной самозванки Таракановой к султану и верховному визирю.

Принцесса Елисавета, дочь покойной российской императрицы Елисаветы, сообщала верховному визирю ^[1008], что она приняла твердое намерение отправиться в Константинополь, чтобы познакомить Блистательную Порту с важностью того, о чем она намерена говорить с султаном. Она предупреждала верховного визиря, что вместе с сим написала об этом Пугачеву, «сыну Разумовского», обнадежила его помощью и убеждена, что визирь обратит внимание на успех его оружия. Самозваная принцесса выражала уверенность, что визирь воспользуется столь замечательной эпохой, составит себе громкое имя и окажет помощь сыну Разумовского и принцессе, которая предъявляет свои законные права на престол с тем, чтобы составить счастье людям, имеющим на то право по природе.

Прося покровительства султана, Елисавета сообщала ему, что переехала из Венеции в Рагузу вместе с князем Радзивиллом, палатином Вильны, и удивляется, что до сих пор нет фирмана, разрешающего ей отправиться в Константинополь. Мужество Радзивилла, писала самозванка ^[1009], «и его преданность к вашему величеству достаточно сильные причины, чтобы можно было отказать ему в помощи в его благородных предприятиях все покинуть, отдать все за свое отечество и остаться при твердом решении победить или умереть. Принцесса не могла отказаться от такого прекрасного решения, которое должно служить примером Польше».

Самозванка предлагала султану усилить свои войска и заключить союз с Елисаветой II, но с тем, чтобы обе державы поддерживали Польшу в ее старинных правах и пределах. Она уверяла, что к их союзу присоединится и Швеция, если будут уступлены некоторые провинции, принадлежавшие ей прежде. Есть еще много других вопросов, говорилось в письме, но их неудобно излагать на бумаге, а лучше обсудить на словах по прибытии принцессы в Константинополь.

По словам писавшей, успехи Пугачева и внутреннее положение России было таково, что Турция должна была пользоваться случаем и извлекать выгоды, каких она в будущем никогда иметь не будет. Самозванка просила Порту отвергнуть все предложения мира и не входить в сношение с Россией до ее прибытия в Константинополь. «Было бы постыдно, – писала она, – такой сильной державе, как великого султана, заключить мир, не достигнув своей цели и не быв удовлетворенным вполне».

Мир, однако же, был заключен еще ранее этого письма. Интрига в Константинополе не удалась, но для русского правительства было весьма важно выяснить, было ли на самом деле в пугачевском движении иностранное влияние или нет? Влияние это считалось многими делом весьма возможным и как бы подтверждалось донесениями и письмами разных лиц, находившихся за границей.

«Что вы пишете о Пугачеве, – сообщал граф Алексей Григорьевич Орлов Г.А. Потемкину ^[1010], – что посланный казак Перфильев, с товарищами своими, обещался его выдать и с сообщниками первоначальными его, я бы чрезвычайно обрадован был, если бы оный злодей был искоренен каким бы нибудь образом; а лучше бы желал, если бы оной вживе был пойман и как возможно продолжительную и примерную казнь над ним бы сделать должно. Я все еще подозреваю, и причины имею подозревать, не французы ли этой шутке причина? Я в бытность мою в Петербурге осмелился докладывать, но мне не верили. Итак, буде бы оный злодей пойман был, не дурно бы было расспросить его о всех обстоятельствах и нет ли при нем кого из чужестранных? А как вы на месте, то можете лучше дело знать и по оному поступать; я только то знаю, что для нашего отечества великие недоброхоты французы».

На вопрос: было ли чужестранное влияние на действия мятежников, Пугачев и его сообщники отвечали отрицательно.

«Никогда, – говорил Иван Творогов ^[1011], – не только не случалось мне видеть, но ниже слышать, чтобы злодей имел с кем из чужестранных или с здешними раскольниками, купцами и старцами какую переписку, равно как и того, чтобы надеялся на помощь чью-нибудь».