История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 104

Обряд венчания окончен; все уселись, и веселый пир загорается. Пенистое вино не перестает литься; кутилы стараются блеснуть своим искусством пить. «Стук огромных турьих рогов, выпиваемых за многолетие новобрачных, звук музыкальных инструментов, танцы и песни сливаются в один общий веселый гул пирующих. Даже черноокие молодые девушки и те, забыв застенчивость, пленяют зрителей грациозностью своих танцев и унылым напевом горских песен. Жениху и невесте на первый вечер свадьбы не только неприлично петь или танцевать, но не позволено пить и есть, ни разговаривать с кем-нибудь, кроме того, что невеста не должна показывать своего лица. Они оба должны казаться какими-то невольными жертвами, ведомыми будто на заклание. Но так как это свадебное веселье продолжается до самого утра, то новобрачных не заставляют ждать его конца».

Первые три дня сряду после бракосочетания молодые должны лежать вместе, не разлучаясь, но считается большим стыдом, если молодая сделается беременной ранее чем через три года после свадьбы.

По обычаю, молодые две недели чуждаются друг друга и не говорят между собою при посторонних. Следующие две недели молодая проводит в доме своих родителей, и только через месяц после свадьбы начинается семейная жизнь сочетавшихся.

Браки вообще не имеют прочного основания.

Женщина считается рабою, с нею обходятся чрезвычайно грубо, без всякой нежности и привязанности. Муж может прогнать жену во всякое время, хотя бы через неделю после свадьбы, и без всяких поводов со стороны последней. Муж говорит просто, что она ему не нравится или что дурная хозяйка. Поступок этот не порочит женщины: она отправляется в дом родительский и скоро выходит замуж за другого.

У пшавов прогнанной и забракованной жене выдается самт-цунебро, то есть пять коров, а забракованному жениху родители невесты должны выдать за бесчестье 16 коров, если только перед отказом дочь их была с ним обручена.

У тушин муж за нарушение супружеской верности может обрезать жене руку и нос и в таком виде отправить ее к родителям или же, прогнав просто, налагает срок, ранее которого она не может выйти замуж за другого.

Часто женщина и сама уходит от мужа, и тогда, по обычаю хев-сур, родители ее должны уплатить оставленному мужу 80 рублей, иначе дочь их не может вторично выйти замуж. Прогнавший жену выбирает себе новую невесту и тотчас же женится. Он может прогнать и эту, может прогнать десять жен и жениться на одиннадцатой, которая также ничем не обеспечена от такого же поступка.

При разводе у тушин жена не получает никакой части из имения мужа. Вдова, если у нее нет детей мужского пола, также не получает ничего из имения покойного мужа, но она может оставаться в доме мужа, и родственники его должны содержать ее. Дочерей же умершего и его сестер родственники, как мы сказали выше, обязаны воспитать и выдать замуж с приличным семкауры — приданым, состоящим из серебряных нагрудных ожерелий и разных украшений одежды. После смерти женщины, не оставившей детей, семкауры возвращается ее родителям или родственникам.

Пшавец, женившись на вдове, дает ее родителям три коровы. Хевсуры считают постыдным, если вдова, имеющая сына, выйдет вторично замуж.

Вообще в семейном быту отец предпочитает сына дочери. К сыновьям он более привязан, хотя при рождении сына стыдится изъявить свою радость, даже между родственниками и друзьями, а напротив того, по обычаю, должен казаться серьезнее обыкновенного. Рождение не сопровождается у них никакими особенными торжествами. Напротив того, беременная женщина считается нечистою. От нее убегают, сторонятся даже и от тех, кто был с нею и коснулся ее рукою. Муж беременной женщины не имеет права бывать на праздниках и принимать участие в их пиршествах. С трудом и долго скрывает женщина свое интересное положение. Когда же приближается время к родам, то, несмотря ни на какую погоду, ни на время года, ни на болезнь, ее выгоняют из дому, из селения, в какую-нибудь пещеру или хижину, где она и остается в течение нескольких недель.

Чувствуя приближение родов, беременная женщина обыкновенно просит своих подруг построить ей сачехи — шалаш, воздвигаемый в одной версте от деревни. Переселившись в этот шалаш, родильница остается там все время, пока не разрешится от бремени, что весьма часто сопровождается ужасными мучениями. Если больная мучится родами и крики ее слышны в селении, то жители подкрадываются к шалашу и производят залп из ружей, чтобы испугом облегчить страдание больной.

На другой день после родов больной приносят хлеба и, боясь всякого с нею сообщения, кладут его вдали от шалаша. Больная живет в шалаше у хевсур месяц, у пшавов 40 дней, а у тушин шесть недель.

Для окончательного очищения себя от всякой скверны родильница должна прожить с ребенком две недели в особой лачужке, называемой самревло.

С этим переходом сачехи у хевсур сжигается, а у пшавов оставляется с той целью, чтобы злой дух не поселился у матери.

Выдержав этот карантин, женщина возвращается к своему семейству. Родственники и соседи поздравляют друг друга с рождением ребенка и приносят разные подарки. Новорожденному ребенку, если он мужского пола, дают самые грубые имена, а женского, напротив, самые нежные названия. Мальчиков называют: мчела (волк), датвия (медведь), вепхия (барс) и проч.; девочек именуют: мзия (солнышко), вардуа (роза), маргалита (жемчужина) и проч.

Существующее между горцами суеверное обыкновение не прикасаться к беременным женщинам и к родильницам перешло и на покойников. Поэтому избегают того, чтобы больной скончался в самом доме. Заметив приближение кончины, родственники больного выносят его тотчас же или в сенцы, или просто на двор, где он и умирает. Покойника бреют, моют и одевают в новое платье и лучшее оружие. В таком положении он остается в течение четырех дней. Хуцес читает над ним молитвы.

Жители деревни, узнав о несчастье, постигшем их соседа, стекаются отвсюду, чтобы совершить обряды: чирис-дцкена (горе от потери) и митиреба (оплакивание).

Небритый, с надвинутой на глаза шапкой, с распущенной рубашкой и обнаженной грудью, сидит в сакле ближайший родственник умершего. Посетитель входит, становится перед ним на колени, и оба вместе начинают плакать, перечисляя достоинства умершего.

– Отчего не я умер, – говорит посетитель, – прежде чем увидел тебя в таком положении.

– Твоему врагу и злодею это, – отвечает хозяин.

– Великий грех! Большое несчастье!.. Ты лишился человека, он должен укрыться землею, а подобный мне ходит под солнцем и говорит с тобою.

– Ради твоей победы! Минует ли нас хорошее, к добру ли мы живем?.. Для несчастий и стыда. Умрем – успокоимся, избавимся от бедствий, освободимся от горести сердечной… Скрыть бы нашу жизнь.

– Кто же лучше вас?.. Мужчины достойны быть господами, женщины – царицами. Вам-то – иметь большой дом, табуны, оружие… быть во главе войска и предводительствовать хевсурами.

– Да наградит тебя Господь за сожаление о нас, несчастных. Нас минует солнце, мы не достойны ваших утешений.