История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 75

– Как можно, – отвечал гуриец, – теперь у меня в доме лежит мертвое тело, а я буду есть скоромное!

Гуриец не жаждет мести; но отмстит врагу, если можно. Он не так гостеприимен, как, например, абхазец или черкес; «он не так свято чтит кров свой, и в нем нет простодушия и ласковости имеретинского крестьянина, он суров как горец, но уже не имеет первобытных нравов своего северного соседа, а заимствовал лукавство, роскошь ^[46], и сладострастие турка».

Все гурийцы храбры, хорошие стрелки и отличные пешеходы в отношении дальности и скорости переходов. Гурийцу не составляет никакого труда пройти, например, в полтора суток из Озургет до Кутаиса, что составляет расстояние около 190 верст по прямому пути и тропинкам.

Гуриец корыстолюбив, но не для наживы, а для исполнения своих прихотей; простой крестьянин решится на самое ужасное преступление, чтобы доставить только себе предмет роскоши.

Гурийская женщина так хороша собой и так грациозна ее походка, что достаточно взглянуть вечером при закате солнца на девушку, идущую с кувшином воды на голове, чтобы помириться и с ее синим ветхим платьем, и с ее красными, также не первой молодости шальварами. Красота женщин была побудительной причиной к пленопродавству, которое существовало даже в 1850-х годах, несмотря на всю бдительность нашей кордонной стражи.

Гурийские женщины скромны, ласковы, приветливы и замечательной красоты, впрочем много теряющей от чрезмерного употребления белил, румян и сурьмы. Они любят наряды, преимущественно ярких цветов и самых дорогих тканей, но обращают более внимания на внешнюю роскошь и наружные украшения: белье не считается важной частью одежды и пренебрегается гурийками, лишь бы только верхнее платье отличалось пышностью и великолепием.

Гурийская женщина пользуется большей свободой, чем в Грузии; мужчины в разговорах с женщинами весьма вольны, не стесняются в выражениях даже с матерью и сестрами и допускают речи предосудительные, по мнению европейцев. Мужчины, а в особенности юноши, имеют свободный доступ в семейство, который бывает тем легче, чем менее ревнив глава семейства. В отсутствие мужа жена принимает к себе в гости только женщин, дабы избежать толков, сплетен и пересудов. Но в присутствии мужа посещения беспрерывны, и гости принимаются весьма радушно.

Одеваясь совершенно по-грузински, имеретин носит на голове небольшую плоскую шапочку, папанаки — полукруглый кусок сукна или материи, вершка в два ширины и полтора длины. На голове он поддерживается тесьмой, пришитой по углам и задеваемой за подбородок. Прикрывая только маковку головы, папанаки носится, однако же, во всякое время года. На ногах туземец носит сапоги с высокими каблуками, подбитыми подковами, и с длинными носками, загнутыми вверх. Вся подошва его обуви часто сплошь, начиная от выемки и не исключая носков, подбита мелкими гвоздями, что необходимо для спуска и подъема на горы.

Имеретинки носят лечаки и тавса-крави, вышитую серебром по темно-малиновому бархату. Богатые носят кат-ибу — род кацавейки с открытыми рукавами, – темно-малинового бархата и опушенную куницей; из-под кат-ибы виднеется архалук из розового канауса, обшитый вдоль в два ряда серебряным галуном, с серебряными застежками сверху донизу и перетянутый широкою лентою, касающеюся двумя концами своими носков иногда очаровательных ножек. Роскошные косы красавиц переплетаются и перевиваются иногда розовым шелком. Имеретинки отличные наездницы, они садятся на коня так же скоро и одинаково с мужчинами, на мужских седлах, и в состоянии сделать верхом значительные переезды. Зато женщина сочтет за бесчестие, если ей предложат сесть на катера. Причина та, что в прежнее время безнравственных женщин сажали на катера или на осла и возили их публично по селению, подвергая тем тяжкому наказанию.

Богатые мингрельцы носят темно-синюю чуху, всю отороченную и изукрашенную золотыми галунами. Чуха надевается сверх бледно-голубого шелкового архалука; на голову надевают также папанаки, обшитую золотом. Мингрельские и гурийские женщины кат-иб не носят, а вместо лечаки в Мингрелии употребляют тюлевые или газовые куски, фантастически намотанные на голову. Женщины простого звания ходят в ситцевых и холщовых платьях грузинского покроя, а на голове носят большой платок, закрывающий все лицо, кроме глаз и носа.

Гуриец одевается в куртку с патронами и серебряными галунами; из-под куртки видна часть элеги (жилета), сверх которого надевает еще зубуни (тоже род жилета). Он носит узкие донельзя шаровары, обшитые серебряными галунами, ноги в ноговицах и коротеньких кожаных сапожках, с проплетенными подошвами. Широкий шелковый турецкий платок охватывает его талию, на голове башлык.

Военные доспехи гурийца и боевые принадлежности никогда не разлучаются с ним. Сверх кушака, на ременном широком поясе, служащем и хранилищем денег, висит дчурмуш-оглы, где лежат: кресало, трут, пули и форма для их отливки, матара, кожаный складной сосуд для питья; пороховница из верблюжьей кожи с красивою резьбою; ножик, медная сальница, кожаная солонка, навощенный холст – липа, чтобы в темную ночь осветить дорогу; веревка для связывания пленных, шомпол со вделанными в него маленькими щипцами для огня и длинный кисет со вложенной в него маленькой трубочкой. Если ко всему этому прибавить, что у него за кушаком заткнуты: кинжал, карабин и пистолет, сверх которых подвязан патронташ, да в руках он держит винтовку, тогда будет полная картина гурийца.

Со времен глубокой древности жители Имеретии, Мингрелии, Гурии, точно так же как и Грузии, сохранили уважение и заботы о путнике. Лишь только путник подъезжает к дому, как хозяин спешит его встретить, и если это случится ночью, то он выходит к гостю с факелом в руке, торопясь снять с него башлык и бурку.

Едва приезжий сойдет с лошади, как слуги указывают ему саклю, в которой он располагается как дома. Спустя несколько минут является сын или ближайший родственник хозяина и предлагает гостю омыть ему ноги, тот, конечно, отказывается, и тогда вносят скамейку или супру с трапезой и входит сам хозяин, приветствуя гостя.

Для почетного гостя убивают лучшего быка или корову и затем приглашают ужинать.

Час ужина возвещается появлением большого котла с пшеном, варенным в воде без соли, и нескольких больших кувшинов с разного рода винами. За котлом появляется служитель, часто в лохмотьях, с кувшином воды, щедро поливает ее на руки гостей и подает полотенце, иногда столь грязное и толстое, что нет возможности употребить его в дело.

Вода в изобилии проливается на землю и образует под ногами присутствующих нечто вроде домашнего болота. Гости садятся на тахту: двое слуг вносят длинный и узкий стол на коротких ножках и ставят его перед гостями, иногда перед узкой и низкой скамейкой, на которой вы сидите, ставят другую, немножко повыше, но тоже узкую: она заменяет стол. Поставив перед гостем такой стол, часто перед глазами присутствующих его начинают приводить в благообразный вид: его скоблят и очищают от крошек и масла, которое впиталось в дерево при употреблении. Однако же подобное скобление не очищает стола от кушаний, накопившихся и засохших на нем после двадцати или тридцати выдержанных им обедов и ужинов. Туземцы не чистят столов, а предоставляют им самим умываться только во время дождя, когда можно их поставить под водосточные желобы.