История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 86

Тот же самый обычай перешел из царских чертогов и к низшим слоям общества. Питая величайшую покорность к своему господину, крестьянин-гуриец кланяется ему в землю и по азиатскому обычаю целует полу его одежды. Если при этом у крестьянина в руках плоды, рыба или дичь, он подносит в подарок своему господину лучшую часть и тем показывает, что вся собственность его принадлежит владельцу. Отказаться в этом случае значит хотя и наружно, но оскорбить крестьянина.

В Мингрелии относительно приветствия существует совершенно обратный обычай. Там при встрече князя или дворянина с крестьянином последний до тех пор не поклонится, пока князь или дворянин не скажет ему здравствуй!

При встрече же двух равных лиц или, по крайней мере, таких, которые хотят высказать друг другу взаимную вежливость и учтивость, существует опять новый этикет: каждый старается уступить другому честь первого поклона. Встретившиеся просят друг друга, настаивают, взаимно умоляют кланяться первым, но учтивость и благопристойность требует, чтобы каждый не менее упорно отказывался от подобной чести.

– Ради бога, начните вы, – говорит один.

– Никогда! – отвечает другой. – Я не хочу быть невежей.

– Если вы меня любите…

– Не могу ни за что унизить вас.

После жарких споров, продолжающихся обыковенно несколько минут, спорящие одновременно кланяются друг другу и разъезжаются или расходятся спокойно.

Часто случается, что встретившиеся поспорят-поспорят между собою, да так и разойдутся не поклонившись, показывая этим, что в высшей степени воспитанны и обладают равной вежливостью.

Владелец, проезжающий по усадьбам своих крестьян, бывал всегда останавливаем ими. Из каждой сакли выходили отцы семейств и выносили на небольшом лотке все, что было лучшего в доме. Чтобы не обидеть хозяев, владельцу приходилось после сладкого винограда отведать кусочек соленого творога; после смоквы – сушеную рыбу или запеченную в тесте форель.

Точно в таком же положении были царь Имеретин и владетельные лица в Мингрелии и Гурии. В прежнее время правители проводили большую часть времени в разъездах и обозрении своих владений. Они ездили всегда в сопровождении значительного числа свиты, состоявшей из князей и дворян.

Посещая своих вассалов, имеретинский царь назначал обыкновенно день своего приезда и посылал гонцов с этим известием.

– Будь славен и полон радости, – говорил обыкновенно царский гонец хозяину, – царь, сын царя будет твоим гостем.

Осчастливленный и обрадованный такою вестью, владелец устраивал торжественный праздник, чтобы достойно принять знаменитого гостя. Хотя внутренне хозяин и не был рад подобному посещению, но наружно обычай исполнялся во всей строгости. Созывались окрестные дворяне, поэты, певцы, музыканты, и угощение следовало за угощением, вино лилось рекою… Из зеленых древесных ветвей строились длинные балаганы; посреди них возвышалась большая палатка, покрытая шелковой материей голубого или красного цвета, а на верху палатки развевалось царское знамя. Два дерева, ветви которых покрывались лаврами и цветами, представляли иногда триумфальную арку, красовавшуюся у наружной двери царской палатки.

Ведя жизнь кочующую, владетельные особы не брезговали и худшим помещением. Первая сакля, шалаш или густое дерево служили дворцом: разваренное или жареное мясо, а в пост пшенная каша, бобы и зелень – составляли их обед. Изысканность стола определялась не по качеству, а по количеству подаваемых блюд и кушаний.

Стол дворянина, князя и самого владельца ничем не различался. Владелец нередко видел за своим столом нищего, калеку изуродованного и часто отвратительными струпьями покрытого. Простота в жизни была доведена до того, что владетельный князь, кочуя по таким местам своих владений, где не было порядочной сакли, не гнушался жить с царицею в избе без пола, без потолка, греться около огонька, разведенного посреди избы, выкуривать себе глаза и «очень счастливым называться должен, если, ходя по своим чертогам, не тонет по колено в грязи».

Превосходный воздух и вода и обилие даров природы дозволяли вести такую кочевую жизнь и делали ее довольно сносною. Туземцы пользовались местными произведениями природы. О доставке их из отдаленных краев не хлопотали, довольствовались тем, что было под рукою, и следовали точно русской пословице: хлеб за брюхом не ходит. Дадиан мингрельский во время рыбной ловли жил обыкновенно у реки Рион; во время ловли фазанов, оленей, диких коз и кабанов – в Одиши, куда дичь собиралась на зиму; во время жары – в Лечгуме, где несколько раз в году менял свое местопребывание. Пшеничный хлеб он ел в Лечгуме, а просяную кашу или гоми вместо хлеба – в Одиши, где пшеницу не сеяли и где привозную не всегда было иметь можно.

Доходы владетелей были вообще незначительны, и их можно разделить на прямые, косвенные или, правильнее, негласные, правительственные и личные.

Под первыми следует разуметь доходы с недвижимых имений, принадлежавших собственно владетелю; под вторыми доходы со штрафов, за драки, воровство, с таможен и проч. Третий вид доходов получали с городов и местечек за право торговли, за ввоз и вывоз товаров и местных произведений. Наконец, под последними или личными доходами надо подразумевать подарки от жителей, когда владетель удостаивал кого-нибудь своим посещением, что исстари имело характер обычая, освященного временем.

Отсюда видно, что доходы соразмерялись с количеством крестьян, находившихся в населенных имениях. Они заключались преимущественно в сырых произведениях земли, в скоте, разного рода живности, количество и качество которых трудно определить даже и приблизительно.

Главнейший же доход их заключался в том, что владельцы, ведя постоянно кочующую жизнь, жили на счет тех селений, которые посещали. «Пока царь и окружающие его находят пищу, жителями с великим старанием скрываемую, до тех пор он с того места не выезжает. Голод и жалобы народа в насильстве и грабеже возвещают царю о необходимости выехать; простота сей жизни сливает самовластие с рабством. Царь, не смотря на лицо, лишающий без суда жизни своих подданных, в походах сих мало чем отличается: общий стол и общая постель со всеми; разность состоит только в том, что мужик прислуживает дворянину, дворянин – князю, а князь – царю».

До распадения грузинского царства Имеретия, Мингрелия и Гурия управлялись одними и теми же положениями и на основании тех же местных обычаев, какие существовали во всех остальных провинциях царства.

С распадением же Грузии на отдельные части власть в Имеретин сосредоточилась в лице царя, в Мингрелии – в лице дадиана, а в Гурии – в лице хеминпе, батони или гуриеля.

Гуриею управлял удельный наследственный владетель, именовавший себя иногда в грамотах и исходящих от него актах хеминпе или батоны, что в переводе означает: господин, властитель, государь. Впоследствии, когда Гурия подпала под власть Порты, владетели ее принимали иногда звание хана и управляли страною с утверждения султана. Более же популярным в это время наименованием владетелей Гурии было название гуриель, под которым знали его подданные, соседи, посторонние владетели, мы, русские, и даже сам владетель называл себя по большей части гуриелем.