История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 100

«Эчмиадзин» значит на армянском языке «первый исход». По существующему преданию, утверждают, что Ной вышел здесь в первый раз из ковчега, остановившегося при горе Араратской, и на месте, где находится монастырь, принес жертву Всевышнему. В сем предании веруют не только христиане, но магометане и евреи.

Я отправился в главную церковь и нашел там посланных от князя Цицианова. Они собирали те сокровища, которые не успели еще увезти оба патриарха Даниил и Давид. Посреди храма складены были разные золотые и серебряные утвари, жемчуга и драгоценные каменья. Вскоре вошел в церковь и сам Цициа-нов и приказал мне распорядиться укладкою и запечатанием собранных сокровищ, вместе с архиепископом Иоанном, прибывшим с нами из Тифлиса, и потом везти оные в Тифлис под прикрытием моего полка.

Несколько офицеров, мастеровых и рабочих моего полка вскоре прибыли для исполнения данного мне поручения, и целый день и часть ночи провели мы в этом занятии. Собирая все монастырские утвари, заметил я в углу пред иконой Спасителя большую золотую лампаду, украшенную каменьями; и, когда я хотел дать приказание убрать оную, архиепископ начал просить меня не касаться сей лампады, сказав, что если, по отбытии нашем, персияне, заняв монастырь, не найдут оную, то готовы будут разорить и церковь, и монастырь. Открыв мраморную плиту, находившуюся под образом, Иоанн показал мне серебряный ковчег, в котором хранилась грамота персидского шаха Надира, при которой была прислана лампада, с повелением, чтобы она всегда теплилась перед образом, а на издержки, силою той же грамоты, утверждает шах сему монастырю двенадцать армянских деревень в вечное владение.

Дар этот сделан был после тяжкой болезни Надир-шаха. Во время страданий его, во сне послышался ему голос, чтобы, для возвращения здоровья, он ехал в Эчмиадзинский монастырь и там пред иконою Спасителя, в левом углу церкви находившейся, принес молитву Господу. Миссионер, католик, пользовавший тогда шаха, советовал ему непременно исполнить оное. Надир-шах, не будучи никогда в монастыре, лишь только вошел в церковь, узнал виденный им во сне образ, молился, получил исцеление и посвятил сказанную лампаду.

Перед наступлением дня, окончив мое поручение и привезя в мой лагерь 11 вьюков с сокровищами монастыря, просил архиепископа Иоанна, возвращавшегося с нами в Тифлис, находиться в моем отряде и блюсти за сим транспортом».

7 сентября, рано утром, отряд выступил из эчмиадзинского лагеря, в трех каре, с левого фланга, и потому правый, бывший под начальством генерал-майора Тучкова, составил арьергард. Этот порядок марша продолжался до пределов Грузии, исключая узких проходов, где, по необходимости, войска перестраивались в колонны.

10-го числа персияне показывались только издали и, приметя, что отряд проходил степь, заросшую высокою и сухою травою, и что ветер дул по направлению следования наших войск, они зажгли траву, и пламя распространилось весьма скоро. К счастию, с левой стороны на пути было обгоревшее уже место, и Тучков остановился на нем выжидать конца пожара, к скорому прекращению которого способствовали находящиеся вблизи крутые и каменистые горы.

15 сентября отряд прибыл в Кара-Килис. Здесь князь Цицианов признал необходимым сделать обвещение жителям Казахской и Памбакской провинций, татарским старшинам и всему народу, в котором приглашал их в течение пяти дней возвратиться в свои жилища, и обещал полное прощение, если они раскаются в нарушении своей верности к России, и пребудут верными на будущее время ^[474].

В Кара-Килисе отряд пробыл четыре дня, несмотря на беспорядки, возникшие в Грузии, и необходимость преследования царевича Александра, собиравшего татар в Сомхетии. Эта продолжительная остановка вызывалась как необходимостью перепечения хлеба, так и значительным расстройством отряда. Оставив Саратовский мушкетерский полк в Кара-Килисе, для обороны Памбакской пограничной провинции, и учредив при нем временный госпиталь, куда были собраны больные всех полков, князь Цицианов с остальным отрядом ринулся к Тифлису.

Донося императору Александру о неудачной экспедиции на Эривань, князь Цицианов высказывал свое огорчение, что в течение 35-летней службы он был только вторым лицом, снявшим блокаду города, не взяв его. Главнокомандующий обвинял во всем, и справедливо, правителя Грузии в недоставлении вовремя к отряду продовольствия. «Буде ваше императорское величество, – доносил он ^[475], – не соизволите в столь важном промедлении доставления провианта поставить генерал-лейтенанта князя Волконского виновным, то я, по крайней мере, считаю себя тем оправданным и не участвующим в нанесении бесславия оружию вашего императорского величества отступлением».

Император Александр приказал отозвать князя Волконского из Грузии ^[476] и успокаивал главнокомандующего в его неудаче.

«Находясь, – писал он ^[477], – как то вам известно теперь быть должно, из разных полученных вами отсель предписаний, в беспокойстве со стороны трудного положения, в коем вы под Эриванью держались и разных других обстоятельств края того, известие о снятии блокады крепости сея, от столь вынужденных причин происшедшее, не могло принято быть мною в числе неприятных известий, а наипаче когда обращаюсь я к тому полезному действию, которое произвело возвращение ваше, рассеяв скопища, при царевичах находившиеся, уничтожа замысел татар и прекратя разные другие замешательства.

Одно неудовольствие, которое я в сем происшествии имею, есть то огорчение, в коем вы находитесь. Никто, конечно, кроме вас сравнивать не станет происшествия под Хотином, в 1770 году бывшего, с настоящим случаем, но многие, без сомнения, отдавать всегда будут справедливость как предприимчивости духа вашего, так и тому, что вы с столь малыми силами, многое в одну кампанию привели в действие. Я желаю, чтобы сие искреннее изложение мыслей моих успокоило вас и утвердило в постоянном моем к вам благоволении.

Обращаясь к самому происшествию сему и к влиянию, которое оно иметь может, я совершенно с вами согласен, что Эривань необходимо должен уже теперь быть покорен, считая, что чем скорее цель сия достигнута будет, тем большее впечатление произведет она на персиянах и других тамошних народах, кои, по легковерию своему, могли в случайной удаче сей находить важные успехи, а потому и предоставляю я совершенно на усмотрение ваше избрать время и средства к предприятию новой против Эривани экспедиции».

По сведениям ^[478], полученным вскоре после отступления наших войск от Эривани, Баба-хан, взяв с собою царевича Александра, удалился в свои владения. Эриванский хан находился также в затруднительном положении. Лучшие из его жителей и подданные бежали из Эривани, боясь зимней экспедиции наших войск против них и той участи, которая постигла Ганжу. Даже сам патриарх Давид, опасаясь прибытия князя Цицианова, хотел уйти в Баязет, но был остановлен только тем, что от него потребовали мощи, которые он хотел увезти с собою. Хотя все эти обстоятельства и были весьма благоприятны для нас, но князь Цицианов признавал невозможным даже и думать о взятии Эривани в предстоящую зиму, за неимением для того достаточного числа войск.