История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 109

Идти вперед невозможно было; ретироваться назад тоже казалось невозможным, однако же с большим трудом отошли, не оставя ничего позади нас. Урон наш еще неизвестен, но убитых и раненых есть по крайней мере до 300 и много офицеров. Вчера и третьего дня все отсоветовали Василью Семеновичу (Гулякову) туда идти; он почти признавал невозможным и говорил, что он хотел только открыть место, но как открывать место со всем отрядом, не оставляя никакого резерва в случае несчастия?

Бог знает, как мы оттуда вышли; никто из нас не думал пережить этот день. Теперь мы пришли на место лагеря и находимся в совершенной безопасности. Грузины обескуражены, наши жалеют о потере генерала, но ничего не боятся. Их (лезгин), говорят, более 7000, но на чистом месте, так, как мы стоим, и 20 000 не боимся. Снарядов, а паче патронов у нас очень мало. Провианту не более как на девять дней, отступить же не хочется, да и стыдно».

«Потеря генерал-майора Гулякова, – писал князь Цицианов ^[524], – столькими подвигами в сем крае отличившегося, есть несчастнейшее следствие сего сражения. Отчаяние войска, уныние друзей его, офицеров Кабардинского мушкетерского полка, и сожаление всей Грузии, которая ограждаема была неусыпным бдением его и мужеством, налагают на меня священную обязанность отдать памяти сего отличного полководца достодолжную справедливость. Я лишился усердного помощника, войска лишились начальника, друга верного и воина неустрашимого» ^[525].

Генерал-майор князь Орбелиани, оставшись старшим после Гулякова, принял команду, устроил отряд, и, не зная в точности предположения Гулякова, но видя себя окруженным лесами, садами, буераками, домами и каменными оградами, начал отступать. Сражение, при отступлении, продолжалось 8 часов самым упорным образом. Солдаты бросались в штыки всякий раз, как только лезгины подступали близко к нашим колоннам. Отряд отступил, не оставив ничего в добычу неприятелю, за исключением амуниции на убитых. Урон неприятеля, по показаниям старшин, простирался до 1000 человек.

Несмотря на невыгодное наше положение и на то, что русские войска первый раз отступили перед джарцами, дело это было так упорно и потеря лезгин так велика, что через несколько дней после сражения многие селения прислали депутатов, прося помилования.

17 января отряд отступил от Джар в деревне Мухрах, где, простояв два дня, сжег самую деревню. Здесь прибыли к князю Орбелиани от деревень Тал, Мухрах, Чардах и Джиних лезгинские старшины с доверенностью от их обществ. Здесь же он получил и письмо Сурхай-хана Казикумухского.

«Русский император, – писал Сурхай ^[526], – вероятно, приказал вам сражаться с джарцами, водвориться в их землях и сооружать на них укрепления, но я объявлю вам, что джары не разнствуют с моим владением; я готов за джарцев принести в жертву жизнь и имущество. Я прибыл сюда потому именно, что не признаю их поданными вашего падишаха. Если вы желаете себе спокойствия, то выведите ваших солдат из этого владения на ту сторону Алазани, тогда между нами не будет столкновения; иначе я покоя не дам вашим людям в этой стране. В моих словах заключается собственная ваша польза…»

Имея предписание князя Цицианова написать джарцам письмо с объявлением, что если они не покорятся, то должны проститься навеки со своею землею, князь Орбелиани воспользовался прибытием их доверенных. Оставив при себе четырех аманатов, он 21-го числа прибыл к Падарской переправе, где в тот же день переправлены были на нашу сторону больные и раненые, но затем отряд, имевший продовольствия только на двое суток, поторопился отступить к урочищу Пейкаро.

Здесь к князю Орбелиани прибыли, 30 января, поверенные от селений Джарской области, с видом покорности и обещанием исполнить все, от них требуемое, а 31-го числа к нему же явились трое лезгинских старшин селения Белокан, с доверенностью от общества. Объявив первым, что они должны внести в счет следуемой дани за 1808 год положенное количество шелку, или за каждый фунт по червонцу, князь Орбелиани полученное от белоканцев письмо отправил к князю Цицианову.

Селения Талы, Мухахи, Джинихи и Чардахи, в просьбе своей сваливали всю вину на джарцев и уверяли, что сами они, «если Бог попустит», от сего времени будут непоколебимыми в своем условии и присяге ^[527]. Джарцы же говорили, что «случившееся по сие время дело от воли Божией», но что теперь опомнясь они желают мира ^[528].

Али-султан Эллисуйский и Хамид-ага, сын Сурхай-хана Казикумухского, предлагали свои услуги и высказывали желание быть посредниками в примирении нас с джарцами и белоканцами. Первый считал себя братом России и писал, что если ему дозволят, то он всех помирит и сделает приятелями России ^[529].

«Его императорского величества поверенному российскому начальнику имею объявить, – писал Хамид-ага ^[530], – что отец мой прислал меня сюда в джарские земли и приказал мне восстановить между вами и ими мир на условиях и обещаниях, каковые уже были между вами. Находятся при мне старшины, кадии и многое количество дагестанских войск; некоторые не соглашались на предлагаемый мною мир и глупостью своею употребляли непристойные речи, и случилось между ними таковое дело, о чем теперь уже раскаиваются и познали таковую их глупость и, возвратясь на мою сторону, просили меня возобновить старый мир и утвердить оный моим посредством и поручительством.

Вам известно, что между моим отцом Сурхай-ханом и величественнейшим русских земель монархом был непоколебимый союз, который утвержден был посредством генерала Савельева, в то время, как ваши российские войска пришли в Дербент.

Если угодно вам пользоваться отцом моим, то вы с сим народом учините мир на старых условиях и обещаниях посредством моим. Мною мир сей будет утвержден так, что никогда не может нарушиться, ибо если посредством и поручительством моим будет постановлен мир, тогда они противостоять и нарушать условий своих не могут. Предки мои не имели привычки к обману и нарушению своих условий. Таковое-то имею я от отца моего наставление. Если же посредством моим не учините мира, то воля ваша».

«Письмо ваше до рук дошло, – писал ответ на это князь Цицианов ^[531], – и содержание оного я уразумел. Вы каетесь в вине вашей, а сами еще здесь остаетесь; вы говорите, что без воли отца своего все то делали. Какую же ожидать верность можно от того, кто отцу своему, давшему жизнь и воспитание, не повинуется? Вы мира просите и утверждения тишины, но война принесла ли вам выгоду какую? А мне принесла. Я показал и покажу, что джарцам, и со всем Дагестаном соединясь, из-под власти моей выйти не можно; точно так, как воробью от когтей орла уйти. Что они в вашем союзе приобрели? Тьму убитых и раненых. И за что вы потерпели? За то, что дерзали с моими войсками воевать. Нет, конечно, а за то, что хотели из тушинских баранов кебаб есть. Вот как русские угощают незваных гостей!