История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 114

Давши коварному и хитрому азиятцу соответствующие ответы, князь Цицианов упрекал имеретинского царя в укрывательстве у себя всех недоброжелателей России, в том числе и царевича Константина, как известно было, жившего в селении, принадлежавшем его зятю. Главнокомандующий требовал высылки царевича из пределов Имеретин или выдачи его посланным майорам Ковалеву и князю Орбелиани. «Счастливым себя почту, – доносил князь Цицианов императору Александру ^[551], – если сие посольство будет иметь желаемый успех, после которого буду стараться убеждать и мать и сына к выезду в Россию по повелению вашего императорского величества, хотя они ни малейшего желания к тому не оказывают». В случае несогласия их главнокомандующий полагал поселить царевича Константина в одном с ним доме, с надзором как за ним, так и за людьми, его окружающими.

Посольство Ковалева и князя Орбелиани не увенчалось успехом. Соломон отговаривался тем, что не знает о местопребывании царевича, и клялся в верности России. Князь Цицианов писал царю Имеретинскому, что понимает его поведение и удивляется, какая причина может заставить его скрывать царевича Константина. «Я не знаю, на что таится тайна, – говорил главнокомандующий ^[552]. – Слышу, что вы усыновили его: кто же бы вам запретил то сделать торжественно и публично? государю императору, всеконечно, оное было бы приятно, ибо он не для чего иного принял вас в подданство, как для собственного вашего блага, покровительствуя единоверцам; следовательно, поступать против его воли и грешно и вредно».

Соломон был глух к этим упрекам, и на все требования наши он отделывался или молчанием, или пустыми отговорками. Депутатов следовало выслать для отправления в феврале, он выслал их в конце марта, когда сообщение с Россиею прекратилось, и они, по необходимости, должны были возвратиться обратно из Тифлиса в Имеретию. Недовольный тем, что его власть не была распространена на владение Лечгумом, Соломон жаловался князю Цицианову и говорил, что он в подданство России вошел только «для Лечгума» (то есть чтобы владеть им). Главнокомандующий советовал ему приказать подать себе трактат о вступлении Имеретин в подданство России и там прочесть все, что сказано о Лечгуме. Имеретинский царь отговаривался незнанием и упоминал, что «получил стыд во всей Азии» за свою верность России. «Как будто стыдно, – спрашивал князь Цицианов, – быть для верности России врагом ее врагов, то есть Баба-хана и врагов Христа, коего вы исповедуете? Что касается до дядей ваших, то и их должны вы признавать и почитать врагами, ибо Александр пятый раз воюет против войск всемилостивейшего нашего Государя, а Юлон бунтовал народ против его же правления, следовательно, оба суть враги России. Вам, яко единоверному, должно всех врагов России почитать своими врагами, без чего верность на устах, а не на деле походила бы на лезгинскую верность».

Царь не изменил себе и по получении этого письма. Он увлекся теперь тайными переговорами, веденными им с турецким двором. Вопрос об искательстве покровительства у Порты Оттоманской его так занимал, что, для большего удобства ведения переговоров, он, против обыкновения, выбрал для летнего своего пребывания селение Саджавахо, пограничное с Турциею. Живя там и считая себя довольно безопасным, Соломон не отвечал на многие требования Литвинова и углублялся все более в лес, если видел для себя какую-либо мнимую опасность. Живя здесь в шалаше, он вел переписку с грузинскими царевичами и в особенности возлагал свою надежду на успехи царевича Александра.

Все эти поступки не мешали, однако же, Соломону клясться в своей верности, наружно радоваться победам, одержанным князем Цициановым над персиянами, жаловаться на Литвинова и писать, что совместное пребывание их в Имеретии невозможно. Соломон обвинял Литвинова в самоуправстве, в отнятии у него Гурии ^[553] и даже Кутаиса, где тот без ведома царя будто бы запечатывал лавки, задерживал купцов и писал царю презрительные письма. По словам Соломона, Литвинов развратил в Имеретии незыблемое христианство своею порочною и развратною жизнью, «а меня, христианского царя, – писал он, – называет беззаконным и ругает, провозглашая: он старый-де царь, а новый царь я. Хотя бы кутаисские купцы и отдали свое имущество Литвинову, но я, если ни в чем не провинюсь перед государем, как уступлю ему царство?» ^[554].

Соломон просил прислать на место Литвинова кого-нибудь другого.

Князь Цицианов удивлялся таким обвинениям, требовал отправления послов и говорил, что задержка послов не доказывает ли ослушания и сопротивления воле государя императора. «Я сие отдаю на собственный суд ваш, – писал главнокомандующий ^[555], – и на суд первого вашего любимца кн. Соломона Леонидзе, того, который, служа семи царям, всем им изменил; Леонидзе, который, при малейшем своем интересе, готов всяким жертвовать; Леонидзе, который и мне продавал ваше высочество за 15 000 и который ввергает вас в ужасную пропасть бедствий… Я знаю, что трусость ваша и злые советы подобных тому же изменнику Леонидзе заставили бежать вас из Кутаиси, знаю и то, что вы в мыслях своих, расстраиваемых советами недоброжелателей, всегда держите, что вас схватят и увезут в Россию. Но разве забыли, что я в присутствии вашем, перед лицом всемогущего Бога, мною исповедуемого лучше, может быть, многих здешних, как истинный христианин, клялся на животворящем кресте со святыми мощами, у вас на груди висящем, что сего не будет, и разве заклинаниям моим, когда я слова данного в жизнь мою еще не нарушил, вы меньше верите, нежели словам изменника?»

Князь Цицианов просил Соломона опомниться и возвратиться в Кутаис, иначе он навлечет на себя бедствие. Царь обещал исполнить этот совет, но не ехал и одерживал междоусобие, раздиравшее Гурию, зная, что тем самым он вредил Мингрелии и подавал повод к неудовольствию на нас турок.

Для более ясной характеристики царя мы расскажем с некоторыми подробностями то участие, которое принимал он в раздорах владетельного гуриельского дома.

Умерший владетель Гурии Георгий оставил после себя двух сыновей: Мамию и Георгия. Мамия, вступив в правление, владел княжеством лет пятьдесят. Он женился на сестре имеретинского царя Соломона Великого, которая умерла, не оставив детей.

По кончине сестры Соломон Великий хотел присоединить Гурию к Имеретин и завладел уже некоторыми крепостями, но общая опасность побудила братьев соединенными силами выгнать имеретинцев из пределов Гурии.

Мамия женился вторично на Тавгеридзевой и имел от нее сына Георгия и дочь Тамару. В глубокой старости, уже слепой и безногий, Мамия лишен был княжества меньшим братом своим Георгием, передавшим, после своей смерти, право на владение Гуриею старшему сыну своему Семену.