История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 43

«Должен вам сказать, – писал князь Цицианов Кайхосро Церетели ^[212], – что буря угрожает Имеретин с севера, но она может отвращена быть одною покорностью его высочества царя Соломона имеретинского, и тогда все будет окончено миролюбив, воссияет солнце яснее прежнего над царством Имеретинским; тогда царствование царя Соломона имеретинского не помутится ни на единый час его жизни, которая и сединою украсится на его безвредном престоле, в чем Бога живого беру в поручительство.

Наконец, не должен утаить перед вашим сиятельством и того, что нужнее всего его высочеству закрыть уши от здешних грузинских беспокойных вестников и не ставить себе грузинских царевичей примером, ибо девять совместников к грузинскому престолу на пагубу разоренной земли и древней по православию оставить было не можно, хотя мера сия противна была человеколюбивому и милосердому сердцу его императорского величества всемилостивейшего государя моего, хотя мера сия есть противоречуща правилам Всероссийской империи, не прикосновенным коварству и обманам».

Письменные переговоры не мешали другим, веденным изустно. Шестидесятилетний грузинский князь Георгий Абашидзе, до самой присяги имеретинского царя, не сходил с лошади, поминутно ездя в Кутаис и обратно, для изустных переговоров с обеими сторонами. Он был тестем князя Церетели, и потому употреблен князем Цициановым для переговоров. Соломон говорил, что если будет удостоверен, что останется царем, тогда он согласится на все условия. Главнокомандующий в ответ на это требовал, чтобы царь к приезду его в Сурам выслал князя Кайхосро Церетели с поздравлением о взятии Ганжи и с полномочием вести переговоры о подданстве.

– Если Соломон II, – говорил князь Цицианов, – согласится на все статьи, ему предлагаемые, и сохранит обязанности верноподданного, то я обещаю, по обычаю азиатскому, поклясться в том, что он останется царем.

Таким образом, вместо того чтобы овладеть Имеретиею силою оружия, дела принимали такой оборот, что она могла быть присоединена к России путем мирных переговоров и незначительною уступкою с нашей стороны, то есть оставлением Соломона царем Имеретинским. Князь Цицианов находил в таком оставлении даже некоторую выгоду для России. По его мнению, «оставляя царей, при мнимом их царстве, в совершенном подданстве России, на условиях, выгоды ей доставляющих, империя ограждается от издержек, требуемых введением российского правления».

Предпочитая добровольную уступку и согласие всякому приобретению с боя, главнокомандующий весьма охотно принял имеретинских послов, князя Кайхосро Церетели и князя Сехния Цулукидзе, прибывших в город Гори поздравить князя Цицианова от имени царя с одержанною им победою ^[213]. Представленное ими письмо Соломона заключало в себе также поздравление вместе с упреками о том, что Цицианов не известил его «о столь знаменитой победе, в коей как по единоверию, так и по преданности к России» он принимает столь живое участие. В конце письма царь говорил, что присланные им князья передадут изустно все его мнения и желания.

Сколько ни неудобен этот азиятский обычай вести переговоры изустно, но так как он был повсеместно принят, то князь Цицианов должен был на него согласиться и начать переговоры. Посланные объявили, что Соломон желает вступить в подданство России, с тем, однако же, чтобы остаться царем и чтобы была оставлена в его владении Лечгумская область, отнятая им у Дадиана Мингрельского. Согласившись на первое, князь Цицианов не соглашался на второе. Это вызвало длинный, упорный разговор с обеих сторон, кончившийся тем, что посланные объявили невозможность вести переговоры далее, не будучи уполномочены согласиться на возвращение Лечгума князю Дадиану.

Они просили, чтобы главнокомандующий отправил вместе с ними своего чиновника к Соломону, обещаясь, со своей стороны, оказать полное содействие и старание к удовлетворительному окончанию переговоров ^[214]. По выбору главнокомандующего, поручик лейб-гвардии Преображенского полка и камергер граф Воронцов ^[215], со свитою, отправлен был к царю Соломону.

Он вез с собою проект прошения Соломона к императору Александру, в котором заключались условные статьи подданства, и получил приказание, не соглашаясь на перемену в них ни одного слова, возвратиться непременно через 15 дней, то есть к 24-му марта ^[216].

Посылка эта должна была окончательно решить вопрос о том, вступят ли русские войска в Имеретию дружелюбно или с мечом в руках.

«Твердость сего молодого офицера, – доносил князь Цицианов ^[217], – исполненного благородных чувствований и неустрашимости беспримерной, рвение к службе вашего императорского величества и желание отличиться оным удостоверяют меня, что поездка его будет небезуспешная». К сожалению, надежда эта не подтвердилась. Несмотря на неоднократные требования аудиенции у царя, граф Воронцов едва мог того добиться. 20 марта пополудни он был призван, наконец, к Соломону и, после долгого разговора, получил в ответ, что царь не может подписать пункты, обозначенные в прошении, а желает просто присягнуть на верность государю императору без всяких пунктов ^[218]. Граф Воронцов отвечал, что одного без другого принять не может. Соломон хотел писать князю Цицианову о причинах, побудивших его прийти к такому решению, но граф Воронцов отказался принять это письмо для доставления и объявил, что после этого и главнокомандующий ни в какие переговоры с ним не вступит. Имеретинский царь отвечал, что, сознавая свою трудность борьбы с Россиею, он все-таки не может подписать условия, выполнить которые он не в состоянии.

«Не нужно изъяснять мне вашему сиятельству, – писал граф Воронцов, – сколько я огорчен тем, что посылка моя сюда была неудачна, но, видно, Богу угодно истребить род Багратионов, везде, где оный ни находится».

Получивши сведения об отказе Соломона подписать условия, князь Цицианов потребовал к себе находившегося в Тифлисе князя Леонидзе, как для личных с ним переговоров, так и для отправления его к царю с самым решительным требованием, за которым должно было последовать вступление наших войск в Имеретию.

Человек слабого характера, Соломон находился во власти некоторых князей, вертевших им по своему произволу. Не в силах будучи избавиться от их влияния, Соломон не мог решиться на вступление в подданство России против воли советников, верных ему только до тех пор, пока царь действовал в их духе и сообразно их видам. Привыкшие к произволу и своеволию, они, естественно, не желали вступать в подданство России, а род феодального правления в Имеретин был причиною того, что царь очень часто не имел власти над князьями и был бессилен заставить их исполнить свою волю, если она была несогласна с их видами. В таких случаях князья отлагались от власти царя и объявляли себя независимыми, «а потому нужным я счел, – писал князь Цицианов в одном из своих донесений ^[219], – перед вступлением в Имеретию отправить авангард из золота и серебра, для прельщения, считая, что, может быть, сим средством дружелюбно можно будет вступить в оную».