История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 41

С нашей стороны убито: 3 офицера и 35 человек нижних чинов; ранено: 12 штаб– и обер-офицеров и 192 человека нижних чинов.

В числе пленных, взятых при штурме Ганжи, приведено было к князю Цицианову ханское семейство в весьма жалком виде, что и вынудило выдать им тотчас из экстраординарной суммы 900 руб., отвести им дом на форштате и купить у штурмовавших на счет грузинской экстраординарной суммы: ковров, одеял и прочих вещей. Не ограничиваясь этим, князь Цицианов приказал выдать ханскому семейству из хлебного запаса 30 четвертей пшеницы и по 20 четвертей как Сорочинского пшена, так и проса.

Первая ханская жена Бегум, родная сестра нухинского (текинского) Мамед-хана, просила князя Цицианова, чтобы ее с дочерью отпустили к брату, который просил о том же. Говоря, что никогда не оказывал с своей стороны ни вражды, ни сопротивления русскому правительству, Мамед-Хасан-хан просил сделать одолжение и в знак дружбы отпустить к нему семейство убитого хана, оставшееся без всякого призрения и помощи ^[199].

«Письмо ваше, – отвечал князь Цицианов ^[200], – я получил, на которое буду ответствовать по статьям. Пишете, что известились о взятии Ганжинской крепости победоносными войсками всероссийскими ^[201], да для чего же не поздравляете меня с оным? Пишете, что ханша мерзкого и гордого Джевад-хана есть ваша сестра и осталась без призрения, то как вы думаете: чтоб российские генералы, следуя правилам милосердия великого своего государя императора, оставили бы сестру вашу без призрения? Я на другой день штурма приказал ей отнести 500 руб. ^[202] и представлю его императорскому величеству всемилостивейшему моему государю о произведении ей пенсии ежегодно по смерть – следовательно, она не без призрения останется. А что ограблен город, так кто тому виною, кроме вашего зятя, которому о сдаче крепости пять раз я предлагал на выгоднейших условиях, и он, не согласись, принудил меня к штурмованию, ибо россияне, не взявши крепости, которую облегают, не умеют отходить от нее. При каковом случае никакой азиятец так милосердно не поступил бы, как поступили войска, моему начальству вверенные, сохрани мой приказ, чтоб ни женщин, ни ребят не убивали, и исполнением сего осталось в живых в городе обоего пола 17 000 особ. Никто не смел увлекать в плен, и все на своих местах остались. Теперь скажите, есть ли у вас такие правила и есть ли в вас подобные сердца? Татары грузинские более делали бедствия жителям, нежели российские войска. За всем тем, во удовольствие самой ханши Бегум, отпускаю я к вам ее и с дочерью, а вашею племянницею, как вы о том просите.

Вы пишете, что со времени прибытия моего сюда от вас сопротивления и вражды высочайшему двору не деланы были — да скажите, можете ли вы и подумать такой сильной и славою в Европе и Азии гремящей державе, какова российская, делать сопротивления? Может ли муха бороться с орлом или заяц со львом? Будьте уверены, что от меня зависит только приказать, и тогда Нухинского ханства так же не будет, как и Ганжинского. Верьте Богу, в коего я верую, что противники великого и Богом вознесенного моего всемилостивейшего государя императора или как мухи в крови своей потонут, или как зайцы разбегутся и из куста выглядывать будут.

Итак, не услуги свои долженствовало бы вам мне предлагать, а прислать просить покровительства и подданства всероссийского, и не писать, что Мирза-Аскер препоручение донесет. Кто словесно доносит о таких важных для вас делах? Или, по персидским правилам поступая, думаете, что от слов отпереться можно, как многие ханы делывали? Но россиянин в обман отдаваться не умеет. Наконец, так как вы называете милостивым меня вашим приятелем, то я должен по-приятельски вам и посоветовать, чтоб вы, не считая гордостию что-либо выиграть, искали бы и просили письменно о подданстве всероссийском – тогда счастье ваше будет верно и твердо».

Согласившись отпустить в Нуху семейство ганжинского хана, князь Цицианов рассчитывал, что этим поступком и неслыханным, по обычаям края, снисхождением возбудится привязанность к кротости и милосердию русского правления. Действительно, как в Грузии, так и в соседстве с Ганжею рассказывали об этом как о происшествии небывалом, прибавляя, что все персияне, захваченные даже в прежних случаях, освобождены и что ни грузины, ни русские не увлекли их с собою, по обычаю, искони существующему в Азии ^[203].

Для полного убеждения ганжинских жителей в том, что русские войска не только не оставят крепости, как это часто случалось прежде, но что и весь край останется навсегда в подданстве России, князь Цицианов полагал необходимым дать Ганже русское имя, «и если ваше императорское величество, – писал он, – удостоить соизволите сие всеподданнейшее мое представление высочайшей апробации, то дерзаю испрашивать украсить оный священным именем ее императорского величества государыни императрицы Елисаветы Алексеевны под названием: Елисаветполь».

Согласившись на перемену названия, император Александр приказал даровать всем жителям Елисаветпольского округа льготу на один год от вноса в казну податей ^[204]. Князь же Цицианов приказал объявить в Грузии и в новопокоренном ханстве, что кто чрез месяц после обнародования или с 1 апреля станет в прошениях или актах называть покоренный город Ганжею, а не Елисаветполем, с того взыскивать по одному рублю штрафа ^[205].

Мы сказали, что два ханских сына бежали во время атаки, и как сначала думали, к самухскому владельцу, зависевшему от Ганжи.

«Шерим-Беку, – писал к нему по этому случаю князь Цицианов ^[206], – со мною, высокославных российских войск главным начальником, переписываться и пересылать послов некстати и низко для меня, а вы должны были тотчас сами приехать с покорностью. Когда вы боялись Джевад-хана, как же вы меня не боитесь? И как вы смели принять к себе детей его, бежавших отсюда, которых вы должны без всякой отговорки сюда представить. Им худа не будет сделана. Если бы отец их послушался меня и отдал бы мне крепость, то он остался бы здесь ханом навеки. Оставьте все персидские обманы. Приезжайте тотчас с покорностию ко мне и привезите детей ханских; тогда я приведу вас к присяге и в подданные его величества. А если вы замедлите, то я вас и на земле и в воде найду. Вспомните только то, что я слово свое держать умею; сказал, что Джарскую провинцию сокрушу, – и сокрушил; сказал, что царскую фамилию, раздирающую Грузию, из Грузии вывезу, – и вывез; сказал, что Ганжу возьму, – и взял. Теперь судите: можете ли вы равняться с нами? И неужели вы думаете, что поверю вашим отговоркам? Впрочем, вас уверяю, что будете довольны русским правлением и моим приемом, если вы только через день приедете, для того что после мне дожидаться вас некстати будет».