История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 50

По городу ходили слухи о том, что люди, бывшие при грузинских царевичах, числом до 17 человек, закупали порох и свинец; что они думали вырезать всех русских, находящихся в Кутаисе; что эрзерумский и ахалцыхский паши присылали к имеретинскому царю посла уговаривать, чтобы он не впускал русских в Имеретию, и обещали ему подарки, если только он избавится и от тех, которые находятся в Кутаисе. Первым советником во всех этих поступках Соломона был князь Леонидзе. Отправляясь на рыбную ловлю, он вместе с тем отправлялся для того, чтобы видеться с царевичем Константином, бежавшим из Тифлиса, прибывшим вместе с Парнаозом в Имеретию и поселившимся в деревне Свире. Парнаоз вскоре ушел к партии лезгин, а Константин имел свидание с царем Соломоном.

Мы видели, что царица Анна, после неудачных переговоров об освобождении сына ее царевича Константина, с разрешения императора, сама отправилась в Грузию, где и оставалась после доставления его в Тифлис.

Живя в Грузии, царица принимала к себе всех выходцев из Имеретин, завела переписку с некоторыми князьями и вообще не была чужда интриг и борьбы партий. Главнокомандующий несколько раз предлагал ей отправиться в Россию, но никакие внушения не могли заставить Анну выехать, и она, ссылаясь на дозволение императора Александра, оставалась в Грузии ^[244]. Разлучить же ее с сыном или прибегнуть к насилию казалось неудобным и несовместным с теми заботами и попечениями, которые были употреблены императором к обеспечению ее судьбы и освобождению ее сына. Впоследствии, чтобы склонить Анну добровольно оставить Грузию вместе с сыном, император назначил ей 10 000 руб. ежегодной пенсии, вместо 5000 руб., ею получаемых, с тем только, чтобы она выехала в Россию, под предлогом воспитания царевича Константина; но и это средство не оказало своего действия.

Анна просила оставить ее в Грузии и интриговала по-прежнему. Зная, что князь Цицианов ведет переговоры о подданстве Имеретин, она хлопотала о назначении сына ее царевича Константина преемником Соломону. В письме, написанном по этому поводу князю Цицианову, вдовствующая царица умоляла его не отказать в ее просьбе.

…«Прошу вас и умоляю, – писала она, – яко блудный сын, сжальтесь над бедною женщиною, столько лет несчастиями угнетенною и совершенно упадшею. Подайте мне радость и облегчение в таком горестном моем положении. Константин нижайше вам кланяется и целует руки, упадши на колени, умоляет вас, чтобы вы его, несчастного сироту, не оставили в несчастий его, яко благодетель и отец».

Спустя некоторое время царица Анна просила главнокомандующего позволить сыну ее выехать из Тифлиса в деревню Лашислан, лежащую в Карталинии. В основание своей просьбы она приводила и ссылалась на чрезвычайную жару, представляя, что «сын ее, с трехлетнего возраста и до самого освобождения из заточения, десять лет жил в башне на высокой горе, следовательно, в самом холодном климате, куда и солнце редко проникало».

Князь Цицианов, видя царевича Константина изнеможенным, согласился на просьбу матери, но через несколько дней, и именно 12 июня, Константин, подговоренный царем Имеретинским и дворянами, бежал в горы на имеретинскую границу.

Литвинову поручено было узнать о местопребывании царевича, но и он не мог ничего положительного сообщить главнокомандующему. На расспросы отвечали, что не могут отыскать места, где поселился царевич, а Соломон высказывал свое неудовольствие и как бы жалобу на князя Цицианова, опираясь на то, что все это произошло оттого, что царевич был оставлен в Тифлисе, а не выслан в Россию ^[245].

Когда узнали о месте пребывания царевича Константина, то хотя и старались подействовать на него убеждениями и просьбами, но и они не привели ни к чему удовлетворительному, более потому, что возвращение царевича не зависело от него самого.

«С отрочества моего поныне, – писал между тем Константин князю Волконскому ^[246], – бедствия мои и безмерные горести известны и вам, и всем. А как его императорское величество изволил освободить меня от оных, с того времени усердие мое к верности его величеству устремлено.

С освобождения моего имел я великое желание видеть отечество, родившее меня, видеть и ближних моих, не в противность, однако же, высочайшему престолу, что известно сердцеведцу испытателю Богу, но, скрывая сие, терпел, дабы я не противным кому-либо оказался. Когда же царь и царство Имеретинское, воспользуясь счастием, учинились подданными его императорского величества, после того решился я приехать в отечество мое, не давши, по младости моей, никому знать о толиком сердца моего желании. Но к сему присоединилась величайшая для меня горесть, так что ни его высочество царь, ни почтеннейшие его особы не соизволили принять меня, опасаясь сделать вам тем оскорбление. Итак, скитался я в горах трепещущий; но и туда войска пришли преследовать меня. Я, устрашившись того, прибыл в горы поблизости Гурии и скитаюсь, находясь в горести.

Ныне же, преклоняя колени, прошу ваше сиятельство да милостиво внемлите молению моему и да, не совершенно отринув меня, учинитесь ходатаем и помощником моим к царю, отнесясь к нему письмом, дабы он меня принял и допустил к себе, и потом, какое последует его императорского величества повеление, приму я с благоговением. Если ходатайство вашего сиятельства не вскорости мне поможет, то в таковой безмерной нахожусь я горести, что принужден буду прибегнуть к кому-либо иным, не имея средств здесь оставаться».

Константин писал также письма матери и директору тифлисского училища священнику Петриеву. Первое было написано с целию оправдать царицу Анну и выгородить ее из участия, принимаемого в побеге сына, а второе написано было с целию высказать жалобу на русское правительство.

Так маскировал Константин свои отношения к царю Соломону и поступки последнего относительно его самого. Все это делалось не по собственному убеждению, а по наущению того же Соломона и его приближенных.

Подговорив царевича бежать в Имеретию, Соломон тщательно скрывал место его пребывания и, снабжая всем необходимым, уверял Литвинова, что Константин скрывается в лесах, а где – ему неизвестно ^[247].

Выказывая упорство, несовместное с добрым расположением к России, Соломон точно так же поступал и в прекращении своей ссоры с Дадианом. Желая отдалить свидание и примирение, царь Имеретинский отказался переехать вброд через реку Цхени-Цкали и поэтому, вместо деревни Хунди, принадлежавшей Дадиану, назначил местом свидания деревню Сачилао, принадлежавшую ему и лежавшую по обеим сторонам той реки.

Когда Дадиан согласился на это и прибыл уже во вновь назначенное место, то и тогда Соломон все-таки нашел средства затруднить переговоры: между договаривающимися возник спор, кому переезжать через реку. Дадиан решительно отказался из опасения, что, находясь уже во владении имеретинского царя, но по сю сторону реки, он мог еще надеяться на защиту 50 человек русских гренадер, бывших с Литвиновым, тогда как, переправившись на противоположную сторону, он будет совершенно во власти своего противника.