История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 51

Соломон также не хотел переезжать реку.

– Я царь, – говорил он, – и мне неприлично уступать бывшему прежде моим подданным.

После долгих уговоров имеретинский царь наконец согласился переехать, но с условием, чтобы свита Дадиана была в отдалении точно таком же, в каком он поставит и свою. Бывшие с Литвиновым солдаты должны были стать также в некотором расстоянии от того дерева, под которым предполагалось свидание ^[248]. Предметом последнего было заключение взаимных условий, обязывающих договаривавшихся: 1) Выполнять все то, что будет повелено от русского государя, и доносить о всякой измене русскому правительству, при первом о том сведении. 2) Друг друга ни в чем не беспокоить, обходиться дружески и приязненно. 3) Насильство и грабительство, делаемые имеретинами мингрельцам, Соломон обязывался прекратить, и 4) В случае неудовольствий между царем и Дадианом, они обязаны были прекратить их сами, или пригласить в посредники уполномоченного от русского правительства, в чем и присягнуть ^[249].

Этот последний пункт встретил сопротивление со стороны Соломона, не хотевшего подписывать договора, под тем предлогом, что он не желает присягать вторично.

– Однажды данная присяга совершенно достаточна, – говорил он. – Если я оказался неверен, то пусть мне объявят в чем!

– Не только подозрений, но даже и сомнений на его высочество не имею, – отвечал на это Литвинов посланному царя Соломона, князю Леонидзе. – Включая четвертый пункт, я следую нашим обычаям. Не только при совершении столь знаменательного подвига, но даже при получении всякого чина мы возобновляем присягу государю императору. Не находя в сем пункте ничего противного ни выгодам, ни совести его высочества, я удивляюсь, почему он подписать его не хочет.

– Я не офицер и не майор, – отвечал на это Соломон, с тем же князем Леонидзе. – Я царь.

– Царь, но подданный русского государя, – заметил Литвинов. – Из этого обычая не исключаются даже и те европейские принцы, которые добровольно приезжают служить в войсках его императорского величества. Я прошу его высочество пункт сей подписать, иначе он подаст мне повод к неприятным заключениям. Если он верен государю императору и вредных намерений не имеет, то от подписки сего пункта отговориться не может.

В ответ на это царь Соломон пригласил к себе Литвинова, которому и заявил, что он с тем вступил в подданство России, чтобы иметь ему Лечгум в своем владении, и что «если сего не получит, то он верным остаться государю не может» ^[250].

– Какое же вы примете тогда намерение? – спросил его Литвинов.

– Я объявил то же самое князю Цицианову, – отвечал Соломон уклончиво.

– Чем же вам угодно окончить наше собрание?

– Я напишу пункты, – говорил вмешавшийся в разговор князь Леонидзе, – в которых помещу все то, что в ваших находится.

– Если они будут одинакового содержания, то почему не подписать моих? – спросил Литвинов.

– Для того, – ответил Леонидзе, – что царь с Дадианом на одной бумаге подписаться не может, а они дадут разные.

Литвинов согласился. Царь Соломон переехал реку, и свидание состоялось. На другой день Дадиан опять хотел видеться с Соломоном, но тот отказался переехать реку, а Литвинова уже не было, он уехал в Кутаис.

Договор, однако же, был подписан, и Литвинов собирался отправиться в Одиши, как для распоряжений по выгрузке хлеба, так и переговоров, начатых с Келиш-беком, владельцем Абхазским, изъявившим также желание вступить в подданство России. Можно было надеяться, что царь Соломон останется на некоторое время в покое, тем более что он наружно оказывал расположение к русским.

«По объявлении царю, – пишет Литвинов, – победы, вашим сиятельством одержанной, я просил, чтобы в присутствии его после обедни принесена была Всевышнему торжественная благодарность, что и учинено было 25 сего месяца, самим Кутателем, со всею пышностью облачений им свойственной; при возглашении многая лета был сделан троекратный залп. После сего царь со всеми князьями у меня обедал; стол наш продолжался часов пять, и мы расстались совершенно довольные друг другом».

Литвинов, однако же, ошибался. Соломон интриговал по-прежнему, стараясь удалить от своих пристаней русские корабли и не пропуская Рионом провиант для команды Литвинова. Он успел уверить командиров двух пришедших кораблей, что русских на берегу вовсе нет, и не дал им провожатого в Батум. Отважность двух казаков, пустившихся на челноке в море и успевших пристать к кораблям, разрушили интригу Соломона, и суда наши пристали к берегу.

Вскоре после этого имеретинский царь хотя и прислал письмо к генерал-лейтенанту князю Волконскому ^[251], в котором говорил, что Баба-хан уговаривает его уклониться от подданства России, но на просьбу задержать посланнаго Соломон ответил тем, что он уже уехал ^[252]. Баба-хан просил оказать помощь царевичу Александру и прислать ему голову Литвинова, которого, к счастью, тогда не оказалось в Кутаисе.

«Поведение царя, – писал последний, – и разглашения его князей на счет русских, в Кутаисе во время моего отсутствия происходившие, нелепостию своею не заслуживают никакого внимания, но не меньше того оные доказывают худое расположение всего сего скопища и какую осторожность должно брать на будущее время. Приход кораблей все переменил, и царь более не опасен не только вам, но и мне» ^[253].

В Имеретин распускали разные ложные слухи насчет князя Цицианова и действия наших войск. С прибавкою ко всему этому собственных выдумок и разглашений Соломон пытался возмутить Лечгум и устрашить самого Дадиана.

Имеретинский царь старался сначала обольстить князя Дадиана самыми выгодными предложениями, а потом, когда это не подействовало, то устрашить его распускаемыми слухами о неудаче русских против персиян, о смерти князя Цицианова и проч. Этот новый способ оказался также недействительным; тогда Соломон обратил все свое старание на возмущение лечгумских князей и народа.

Крепость Дехвири служила ему в этом случае большим пособием, находясь в центре Дадиановых владений. Посылая под разными предлогами людей своих в эту крепость, Соломон, при их содействии, разглашал все, что могло служить в его пользу. Посланные имеретины показывали подложные письма и распускали слух об истреблении команды, находившейся при Литвинове и убийстве последнего в Хорге. Эти слухи заставили запретить посылку имеретин в крепость Дехвири, которая была окружена владениями Дадиана, и сам он жил от нее всего в 10 или 12 верстах. Последний, во избежание всякого рода разглашений, обещал содержать на свой счет находившийся в крепости гарнизон, лишь бы только избавиться от лазутчиков Соломона. Со своей стороны, царь Имеретинский не соглашался на это и считал постыдным, чтобы его люди получали провиант от Дадиана. После некоторых объяснений провиант был ввезен в сопровождении наших казаков ^[254].