История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 94

Восставшие жители прервали сообщение Кавказской линии с Грузиею, уничтожили все мосты в Дарьяльском ущелье, забросали большими деревьями всю дорогу от Кайшаура до Ананура, убивали всех проезжих и, наконец, в самом Кайшауре вырезали казачий пост, состоявший из 17 человек ^[432]. Партия осетин в тысячу человек явилась у Коби, где разграбила бывший там провиант и разные запасы. Другая партия, около 4000 человек, подошла к Анануру и, остановившись в трех верстах от города, требовала, чтобы ананурский комендант вывел войска из города, с тем что если сего не исполнит, то объявил бы жителям, чтоб они оставили Ананур, так как собравшиеся намерены атаковать его.

Правитель Грузии думал усмирить взбунтовавшихся обещанием заплатить деньги за работы по очистке дороги, но это не подействовало. Князь Волконский не знал осетин, а осетины не знали своего нового правителя.

«По рапортам генерал-лейтенанта Волконского, – писал князь Цицианов ^[433], – вижу не только уменьшение волнования мтиулетинцев, но вящие их дерзости, кои ничему иному приписать не могу, как тому, что сказанный генерал, вверяясь доносам и советам грузинских князей, не те меры и не тех людей употребляет, каких следовало бы. И все сие происходит от незнания ни характера национального, который клонится к легковерию и легкомыслию, ни князей, кои попечением царя Ираклия II привыкли друг против друга враждовать и на сем основывать все свои шаги и все свои доносы».

Осетины толпами ходили по деревням хевских жителей и уговаривали их к восстанию; многие пробрались к тушинам, пшавам и хевсурам, среди которых нашли себе единомышленников, готовых соединиться с ними.

– Кровью тех, у которых у одеяния обрезаны полы и назади разрезано ^[434], – выхвалялись пшавы и хевсуры, – мы довольно подкрасим реку Арагву.

Князь Волконский и на этот раз надеялся удержать колеблющихся от восстания не оружием, а деньгами. Он отправил пшавам тысячу рублей, с целью отклонить их от сообщничества с осетинами. Пшавы приняли деньги, обещали исполнить просьбу правителя Грузии, а между тем на самом деле в рядах осетин сражались против наших войск. Восстание горцев все более и более усиливалось и распространилось по рекам Большой и Малой Лиахвам ^[435].

Тагаурцы узнали, что у Моздока, по правому берегу реки Терека, армяне будут провозить богатые товары, в том числе и жемчуг. Собравшись близ дороги, они ограбили шедший караван. Князь Цицианов потребовал от тагаурцев выдачи как пленных, так и товаров, и вслед за тем в наказание за то, что не возвратили всего захваченного, воспретил им въезд как в Грузию, так и в Моздок – места, в которых тагаурцы приобретали почти все свое пропитание. Главнокомандующий в то же время приказал захватить одного из их старшин, наиболее беспокойных.

Это последнее обстоятельство и давнишнее неудовольствие народа на исправников было причиною, что тагаурцы, собравшись в ущельях, стали останавливать, грабить и убивать проезжих ^[436].

По получении сведений о беспорядках в Тагаурском ущелье князь Цицианов отправил туда подполковника князя Эрнстова, для усмирения волнующихся, имея в виду, что фамилия Эрнстовых всегда пользовалась влиянием над осетинскими племенами, к которым принадлежали и тагаурцы. Князь Эристов получил приказание взять роту Севастопольского мушкетерского полка, стоявшую в Анануре, собрать хорошо вооруженных людей из своих имений и имений царевича Вахтанга и с этим отрядом двинуться к Казбеку. Там стараться убедить восставших покориться русскому правительству и если они на то добровольно не согласятся, то «жестокостью оружия колоть, рубить, жечь их селения, словом, при вступлении в их жилища и с ними в дело должно истребить мысль о пощаде, как к злодеям и варварам ^[437].

Одновременно с этим князь Эристов должен был предложить тагаурцам отказаться от содержания почты по пути от Владикавказа до Казбека, как то было до сих пор, и тогда обещать, «что каждому дому их (которых считалось 11) будет производиться в год по 150 руб. сереб., и всякий старший в доме уравнен будет в достоинстве с нашими казачьими офицерами».

Князь Эристов уговаривал возмутившихся покориться и говорил, что в противном случае они будут истреблены с семействами их, так «что и семени не останется». Он спрашивал, как могут они противиться русскому императору, «когда Франция и Турция не могли противиться ему?». Тагаурцы не слушали увещаний, не хотели покориться и ссылались на притеснения, делаемые им русскими чиновниками. Они говорили, что не будут более пропускать русских в Грузию; что они послали уже просить помощи прочих горских народов и ждут к себе царевичей Юлона и Парнаоза ^[438]. Не решаясь с столь малым отрядом следовать в ущелья, для наказания возмутившихся, князь Эрнстов писал князю Цицианову, что весь источник зла происходит из Имеретин от царевичей. Последние принимали деятельное участие в поддержании этого восстания. Парнаоз обещал приехать в Осетию и принять начальство над собравшимися, а Александр писал тагаурцам письмо ^[439], в котором просил испортить дорогу и не пропускать русских. Он сообщал, что 200 000 персиян идут уже в Грузию.

Не ограничиваясь этим, Юлон, Парнаоз и Александр старались поднять знамя бунта и во всех остальных провинциях Грузии. По уговору их, жители двадцати семи деревень памбакских с их агаларами бежали в Карсский пашалык ^[440]. Вслед за тем казахские агалары, содержавшие пограничные караулы, бежали к персиянам и объявили им, что они будто бы присланы от народа, отдающегося в подданство шаха. Примеру казахов последовали и шамшадильские татары, признавшие Баба-хана своим повелителем и выгнавшие своего моурава, принужденного спасаться бегством от плена или смерти ^[441]. Подстрекаемые персиянами, памбакские и борчалинские татары грабили армян и тем принудили последних оставить свои жилища и подойти ближе к Тифлису под защиту русских войск. Такое приближение навело страх на жителей Тифлиса, опасавшихся, чтобы хищники не ворвались в столицу Грузии и не предали ее разграблению. Ввиду распространившихся неблагоприятных слухов и вспоминая прошлое, каждый обитатель столицы считал такое вторжение делом весьма возможным и тем более вероятным, что восставшие татары рассчитывали на внешнюю помощь и содействие персиян.