История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 91

Токарев нашел персиян в укреплении, где поручик Магданов и большая часть его команды лежали обезглавленными. Тифлисцы жестоко отмстили за смерть своих храбрых товарищей; принятые в штыки, персияне принуждены были не отступать, а рассыпаться в разные стороны.

Каре генерал-майора Леонтьева, имея с левой стороны горы, покрытые крупными каменьями, за которыми засел неприятель, более всех потерпело убитыми и ранеными. Для выбития его оттуда были отряжены охотники, которые хотя и вытеснили персиян, но весьма значительные силы неприятеля, со стремлением кидавшиеся как на каре, так и на пикеты, сбили с высоты наших охотников. Каре, отражая неприятеля картечью и штыками высылаемых резервов, заставило наконец отступить персиян с значительным уроном, отняв у них одно знамя. Поручик Лабынцов, предводительствовавший охотниками, «озлобленный полученною контузиею и почитая нарушением его чести то, что был сбит с высоты, тотчас, с прапорщиком Выскребенцовым, кинувшись на высоты, занятые неприятелем, штыками занял прежний пост; после чего Кавказского гренадерского полка капитан Кушелев с 25 гренадерами и штабс-капитан Саратовского полка Лабунский, с таким же числом мушкетер, присланные в подкрепление сему беспримерной храбрости поручику Лабынцеву, соединились, и тогда Кушелев, приняв команду, сбил храбро персиян с последней высоты и отнял у них два фальконета».

Так кончилось дело на левом фланге, бывшем долгое время в большой опасности. Личное присутствие там Баба-хана и в двадцать раз превышающий числом неприятель делали судьбу сражения долгое время весьма сомнительною. Из главной квартиры и караван-сарая было отправлено на помощь левому флангу все, что было возможно. Оба этих пункта остались совершенно без обороны, так что для обмана персиян были поставлены по стенам караван-сарая и базара денщики, фурщики, грузины и разного рода нестроевые, которых успели собрать.

Пост Кавказского гренадерского полка был самый важный из всех постов блокировавшего отряда, как примыкавший к реке Занге и связывавший позицию, занимаемую 9-м егерским полком В случае успеха неприятеля и овладения этим постом прерывалось сообщение с левым берегом реки и 9-м егерским полком, и тогда караван-сарай, в котором были все полковые тяжести и подвижной магазин, квартира главнокомандующего, были открыты неприятелю. Тут же, у моста, построенного для соединения отрядов друг с другом, были сложены все снаряды, привезенные из Памбак накануне сражения.

Словом сказать, с потерею этой позиции снятие блокады было бы неминуемо. Конечно, персияне сделали большую ошибку в том, что не направили главных своих сил против этого пункта, составлявшего, так сказать, ключ позиции. Разбросав свои силы на многие отдельные и притом не столь важные пункты и не имея единства в действии, они тем дозволили нашим войскам оставить блокаду в прежнем положении. Тогда как, сосредоточив войска в этом пункте, они, быть может, и не нанесли бы нам поражения, но тем не менее заставили бы для отражения себя стянуть наши войска к этому пункту, и, этим единственным путем достигнув до Эривани, заставить снять блокаду, в которой была вся цель их действий. Эта-то ошибка была причиною того, что князь Цицианов давал такое большое значение и упомянул в реляции об отражении вылазки Кавказского гренадерского полка подполковником Симоновичем.

«Этот храбрый офицер, – писал князь Цицианов, – несмотря, что им командуемый батальон большею частию занят был пикетами, со сменившимся моим караулом, присоедини еще занятых службою, сперва огнем, а потом штыками, по разломанному форштату и каменьям лазя, положил на месте до 400 человек. Упорство вылазки превзошло ожидание. В одной хижине запершиеся и окруженные нашими, 30 человек персиян, несмотря на предложение Симоновича даровать им жизнь, в случае сдачи, не согласились на то, и все до одного погибли».

Что же касается до правого берега реки Занги, занимаемого 9-м егерским полком, то по тревоге шеф того полка, полковник Цеханский, выслал двух казаков разузнать о причине ее. Казаки не успели отъехать на значительное расстояние, как персияне с криком бросились в сад против егерского обоза. Хотя полк этот состоял преимущественно из рекрут, ни разу не слышавших свиста пули, но трудами шефа, полковника Цеханского, был поставлен, по выражению князя Цицианова, «на такую ногу, что служит удивлением для целого отряда, со мною находящегося» ^[421]. Три роты с орудием были отправлены очистить сад, что ими и исполнено с отнятием одного неприятельского знамени.

Прогнанный неприятель хотя потом и порывался снова атаковать обоз, но, не видя удачи, переправился через реку Зангу и присоединился к персиянам, действовавшим по ту сторону реки.

В час пополудни сражение кончилось, и неприятель отступил на Гарничай, оставив в наших руках два знамени и два фальконета.

После сражения Баба-хан приказал повесить своего лазутчика, который донес ему, что у нас недостаток пороха и снарядов. Действительно, если бы Баба-хан атаковал несколькими часами ранее, то положение Эриванского отряда было бы весьма затруднительно, так как наш транспорт с порохом, патронами и снарядами успел прибыть к отряду только перед самым началом сражения, чего лазутчик, конечно, не мог знать.

Хотя расстройство неприятеля было столь значительно, что при малейшем преследовании или ночном нападении он мог бы быть окончательно рассеян, но князь Цицианов не предпринимал ни того ни другого, за неимением кавалерии. Главнокомандующий полагал, что с пехотою нельзя было преследовать, с чем нельзя согласиться, тем более что, по его собственным словам, неприятель был так расстроен, «что он по одному слуху, что русские идут, на третий день, поспешно снявшись, ушел за четыре часа (мили) оттоль». Потеря наша состояла из 4 офицеров и 58 нижних чинов убитыми, 7 без вести пропавшими и 9 офицеров, 108 нижних чинов ранеными. Неприятель потерял 1000 человек оставленными на месте, в том числе, по показанию пленных, 3 хана и 250 чиновников, не считая увезенных и раненых. Вылазка из города оставила на месте 500 человек. Пленных было взято очень мало, потому что князь Цицианов, не имея избытка в запасах провианта, не приказал брать в плен.

Свидетельствуя о заслугах всего отряда и представляя список удостоенных наград, князь Цицианов особенно ходатайствовал за майора Нольде, которому просил пожаловать орден Св. Георгия 4-го класса, полковнику Цеханскому шпагу с золотым эфесом с надписью дня и года победы и, наконец, подполковнику Симоновичу следующий чин.

«Повышением его в чине, – доносил князь Цицианов ^[422], – служба вашего императорского величества выигрывает, потому что с военными талантами и знанием офицер, каков он, чем скорее выйдет в высшие чины, тем безопаснее ему поручить будет начальство большой части войска, к славе оружия. Усердие мое к службе вашего императорского величества налагает на меня обязанность во всей всеподданнейшей откровенности и со стеснением сердца донесть, что никогда чиновников, не знающих своего дела, так много не было, как ныне, и не от какой иной причины, как оттого, что они, проходя чины на крыльях ветра, по старшинству, а не знанию, не имеют времени приобрести военное искусство практикою, не имея понятия о теории. При таковых-то генералах и штаб-офицерах начальствующий генерал в военное время ежедневно подвергает себя посрамлению, критике, суду и обязан бывает для оного оставить службу».