Глава шестая
МАЛЕНЬКОЕ, НО УБЕДИТЕЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
— Это просто старый шрам, — я вырвалась и попятилась к двери. — Пустите!
Нат шагнул ко мне и преградил путь.
— Ты Певчая, — сказал он снова. Надрыв в его голосе пугал. Он уже считал, сколько получит денег?
Пора сыграть последним козырем. Я яростно посмотрела на него.
— Если выдашь меня, то я расскажу им, что ты украл книгу.
Нат застыл.
— Какую книгу?
— Я видела тебя в библиотеке. Я видела, как ты прошел через тайный ход.
— Я не…
— Да. Я была там. Я пошла за тобой. И если ты выдашь меня ужасному лорду Скаргрейву, то я все ему расскажу. Так что тебе же лучше меня отпустить.
Я хотела запугать его. Но, к моему недовольству, его плечи расслабились, а глаза удивленно заблестели.
— Отдать Скаргрейву? Поверь, этого мы точно не сделали бы.
Я выдохнула.
— Так вы меня отпустите?
— Нет, — сказал Нат. — Ты никуда не идешь. Ничего не поделать.
Я с тревогой смотрела на него. Что им надо от меня?
— Ну, ну, — сказал старик. — Мы не хотели тебя запугать. Мы рады, что ты пришла к нам, Певчая. Даже не представляешь, как мы рады.
Я видела теперь его глаза, и в них не было угрозы, только доброта, тревога и восторг.
Или это игра света?
— Ах, ты все еще боишься, — сказал старик. — Это понятно, для тебя много опасностей. И ты так юна. Я думал, ты старше. И ты в беде, иначе не пряталась бы в нашей телеге. Мы хотим лишь помочь. Мы не предадим тебя. Я, Корнелиус Пенебригг, клянусь. Хочешь укрыться в нашем доме?
И хотя его лицо выглядело честным, я замешкалась. Он говорил правду: я была в беде, в большой беде. И другой помощи видно не было.
— Да, — сказала я. — Я пойду с вами.
Пенебригг обрадовался, но Нат посмотрел на него с тревогой.
— Сэр, уверены…
— Вполне, — сказал Пенебригг. — Обойдемся без лампы, да, Нат? Лучше идти в темноте.
— Сначала я поухаживаю за Аристотелем.
— Конечно.
Нат отвел осла в загон, поглядывая на меня. Судя по тому, как покалывало мою спину, он продолжал следить и тогда, когда задул свечу в лампе.
* * *
Пенебригг шел впереди, а Нат — сзади. Мы двигались по неровному двору. Ночь была безлунной, в воздухе виднелся туман.
Норри была в этом городе, где-то неподалеку? Я могла лишь надеяться, но казалось, что каждый шаг уводит меня от нее. Я слепо озиралась, не зная, поступила ли правильно, последовав за Пенебриггом, или стоило попытаться сбежать.
Нат опустил руку на мое плечо. Он понял, о чем я думаю?
Пенебригг остановился.
— Ступай осторожно, — прошептал он.
Нат провел меня вперед, и я прошла в дом, где было еще темнее, чем во дворе, а еще пахло сыростью, дымом и старостью.
— Мы пойдем наверх, — сказал Пенебригг.
Чиркнуло огниво, и Нат зажег лампу, но она горела так тускло, что пришлось подниматься по перекошенной лестнице почти на ощупь. Я с грустью слушала, как Нат запирает постоянно за нами двери. Сбежать не получится.
Но, может, и не потребуется. Мы шли, а Пенебригг показывал доброту, шептал слова поддержки, придерживал меня, когда я оступалась. Может, я не ошиблась, поверив ему. По его словам было ясно, что он знает что-то о Певчих. Может, мое сердце затрепетало, он даже знает, как мне найти Норри.
Когда Пенебригг открыл дверь на вершине лестницы, я увидела сначала дым, почти такой же густой, как туман снаружи. Щурясь, я различила длинную комнату под крышей, полную загадочных теней и силуэтов. На каменном камине стояли три сияющие в дымке серебряные сферы, прикрепленные к квадратной штуке, назначение которой я не понимала, не было никаких догадок. На другой стороне камина стояли часы, и я слышала в тенях трепет и щелканье, словно там была стайка невидимых птиц.
— Вот, — Пенебригг протянул мне плащ. — Укутайся и садись ближе к огню. Ночь холодная.
Я села на стул, Нат устроился на скамейке напротив и занял себя кусочком дерева и ножом, что был меньше, чем предыдущий. Его лицо было нечитаемым, а я поймала себя на том, что потянулась к камню, словно искала уверенности. Холодный и тяжелый, он приятно лег на ладонь, и я села прямее.
Пенебригг указал на столик рядом со мной.
— У нас есть хлеб, сыр и яблоки, если ты голодна.
Он отрезал себе хлеба и сыра, Нат взял яблоко, значит, есть можно было. Желудок урчал. Я ела в последний раз в обед. Обед на острове с Норри…
От воспоминания горло сжалось, я едва смогла проглотить еду.
Пенебригг опустился на оставшийся стул.
— А теперь, Бесс…
— Нет, — мы перекусили хлебом, и я не хотела уже скрываться. — Меня зовут Люси. Я не хотела говорить правду сначала.
Пауза, а потом Пенебригг сказал:
— Мудрый ход, думаю.
Но Нат нахмурился.
— Если она соврала об этом, — сказал он Пенебриггу, — могла ведь соврать и об остальном? Может, она не Певчая…
— Ты сам видел метку, Нат, — сказал Пенебригг. — И у нее есть камень.
— И это очень убедительно. Но метку можно подделать, а рубин может быть фальшивкой. Может, это проделки Скаргрейва?
Он так хотел не верить мне, что я с трудом сдерживала злость.
— Я ничего не подделывала…
Нож Ната вспыхнул и погрузился в дерево.
— Нам нужно больше доказательств.
— Доказательств?
— Покажи нам магию Певчей, — сказал Нат. — Здесь и сейчас.
К моему удивлению, Пенебригг рассмеялся.
— Сказал истинный ученый, Нат. Я хорошо тебя обучил, — он поправил очки и посмотрел на меня. — Я бы поверил тебе на слово, но Нат правильно делает, что осторожничает. Ставки высоки, и мы должны проверить тебя: выбери любую песню и покажи нам свои силы. Только пой тише, — предупредил он. — Мы не хотим, чтобы остальные тебя услышали.
Они хотели, чтобы я колдовала по приказу? Может, я и могла. Нужно ведь лишь спеть.
Но какую песню? Сейчас я слышала только треск огня и тиканье часов.
Снять камень.
Так сработало в тот раз, да? Я схватилась за камень, он отразил огонь, пылая красным. Помоги мне. Дай магию, что удивит их.
И я сняла камень.
Холод окутал меня, а комнату заполнила музыка. Но ноты были тихими, едва различимыми, как было и в библиотеке дома Рейвендон. Я не могла выделить песню, только пару нот, что быстро угасали, хоть я и прислушивалась.