Кому на Руси жить - читать онлайн книгу. Автор: Константин Кудряшов cтр.№ 38

С ножом все ясно и понятно, вот с мечом дела обстоят совсем по-иному. Меч по любому оружие ближнего боя. Мне же до схватки тело-в-тело еще нужно подобраться, избежать на подходе свистящих стрел и пущенных в меня копий. И даже приблизившись к противнику с мечом, я не очень-то буду понимать что делать дальше. Как рубить, колоть и отбивать в теории знает каждый мальчишка хоть раз державший в руке игрушечный меч или саблю. Но как это делать, чтобы остаться в живых и победить для меня огромная загадка.

Стас Забелин, имевший первый спортивный разряд по фехтованию как-то смеха ради пытался обучить меня основам своего занятия, но преуспеть в этом ему помешала, как он говорил, моя зажатость и не слишком сильное желание. Из нескольких полушутейных занятий я смог запомнить лишь термины “укол”, “туше”, “ангар”и “трехтемповка”. Тогда я просто не мог понять зачем современному мужику уметь фехтовать и к какому месту можно приложить обретенные в изнурительных тренировках навыки. Теперь же мне остается лишь горько усмехнуться и мысленно обозвать себя болваном.

Интересно, как бы повел себя в такой ситуации настоящий разбойник Стяр? Отправился бы сию минуту качать к Буру? Но Бур не в ответе за папашу, действует, как я понял, сам по себе, в обход боярина, в похищении родственников Стяра участие если и принимал, то самое косвенное. Вероятнее всего, пойди я сейчас разбираться, он вряд ли пожелает, подобно покойному Шалиму, выяснять кто прав на кулаках, а попросту зарубит меня как свинью. Этот вариант категорически отметаю как неподходящий, без башки на плечах я той тетке с девками не помогу. Засунув справедливое негодование до поры подальше, беру Мишу и топаю на совещание с Буром, которого находим в обществе разбойников в пугающей близости от наблюдающих за заветным камнем Жилой и Завидом.

Приглушенным рыком отгоняю своих подальше в лес, приказываю замереть и ждать команды. Оставляю с собой лишь Гольца, быстро передаю ему описание пославшего Свиста и Криню человека и получаю твердый ответ: да, это был Тихарь. Что и требовалось доказать, жив, курилка! Миша и Бур поддерживают мое мнение, что первым к потаенному месту должен явиться именно Тихарь. Для подготовки товара, так сказать. Может и пошлет кого вместо себя, но, вероятнее всего, придет самолично, если, конечно, обкакавшийся Свист его не предупредил о засаде, насчет чего я вовсе не уверен.

Принять Тихаря нужно нежно и бесшумно. Я предлагаю при появлении атамана ни в коем случае его не шугать, позволить заняться тем, для чего он сюда явится и аккуратненько накрыть. Для успешного претворения в жизнь моей идеи нужно, чтобы в яме постоянно кто-то находился. По-очереди, естественно.

Световой день проводим в глубине соснового бора, чтобы сильно под чужие, нескромные взгляды не подставляться. Двое сидят в схроне, возле берега дежурят еще трое. Даже если «наружка» профукает появление беглого предводителя разбойничьей шайки, парочка в яме возьмет его тепленьким в условиях ограниченного пространства, дабы размаха для меча или копья какого-нибудь у него не имелось.

Буру вдруг приходит дельная и очень своевременная мысль поделиться с нами припасенной в поход хавкой. Наверно, достало слушать алчное урчание в наших со вчерашенго дня голодных чревах. Подкрепившись, меняем часовых и терпеливо ждем впустую до вечера. С наступлением сумерек настает наша с Рваным очередь сидеть в схроне. Самая ответственная и уловистая разбойничья пора, для передачи бабла лучше не придумаешь.

Выпятившееся на небо рябое лицо луны с правой стороны затеняет темная челка и мне кажется, что ночное светило нам игриво подмигивает, обещая удачу.

Мы с Мишей барахтаемся в кромешной тьме на глубине двух с половиной метров. Над нашими головами с тяжким бухом закрывается воля. Надо отметить, что тот, кому понадобится вылезти из схрона, должен обладать достаточной силой и ловкостью, чтобы сначала откинуть нелегкий люк, ухватиться за края лаза и, перебирая ногами по приделанному к стенке вертикальному бревну с глубокими насечками, руками одновременно вытягивать свое тело наружу.

Мы располагаемся в дальних от входа углах на голом глиняном полу. Рваный долго кряхтит, устраивая свой толстый зад, звенит топором по мелким камушкам, бормочет что-то.

— Ты, случайно, боязнью замкнутых пространств не страдаешь? — спрашиваю. — А то забьешься тут в панике…

— Я — нет. Вот котяра мой страдает стопудово. Я его однажды в шкафу случайно закрыл и уехал на сутки. Он там все изгадил, брюки мои изодрал и досрочно полинял со страху. С тех пор к шкафу этому на три метра не подходит.

— А чего он туда полез?

— Любопытство. Он давно туда проникнуть пытался, вот и выждал момент, как оказалось неудачный.

М-да, хреновый из Рваного хозяин, кот тот, наверняка уже окочурился от голода и жажды, пока Миша тут по ямам сидит. А может накормил кто…

— Какое хоть нынче время, — спрашиваю его. — Год какой, знаешь?

— Без понятия, — заявляет в темноте Миша. — Лохматый год, но век десятый это точно.

Десятый век! Час от часу не легче. Хотя, какая мне разница, что первый, что десятый, что девятнадцатый… Не дома я и это главное.

— Слушай, — говорю, — а где все эти старославянские паки, иже еси, аз есмь и так далее? Почему мы их понимаем, а они нас без особого напряга?

— А черт его знает, — отвечает Миша. — Меня тоже этот вопрос занимает. Понимают, да не все. Слэнговые и специфические слова не разумеют, как и любой не знакомый с темой человек. Так что не парься, я же не парюсь по этому поводу. Понимаем друг дружку и замечательно.

Понятно, ни хрена Рваный не знает, довольствуется тем, что есть. Но выражает готовность по крупицам собрать всю информацию о нашем нынешнем месте обитания. Это как раз по Мишиному аналитического склада уму. Я, даже если соберу все мыслимые данные, не смогу их толково применить за отсутствием элементарных исторических знаний.

Сам не знаю отчего, но я здорово злюсь на Рваного. Видимо, в глубине души считаю его виновником своего положения. Не сиюминутного, а глобального. Черт его дернул приехать за мной в тот шалман…

Болтать почему-то больше не хочется. Становится оглушительно тихо. Сидим как партизаны в каменоломнях. Жуть пробирает с непривычки стремная. Лезет мысль, что данный схрон выкопан аккуратно, но в сущности он дерьмовый и беспонтовый. Не жилой, ибо весной талому снегу и просочившейся верховодке попросту некуда будет уходить — не позволит слой плотной глины, начинающийся сантиметров в восьмидесяти от поверхности. Стены внизу и сейчас, на исходе лета, сыроватые, видно, что вода, стоявшая выше пояса, ушла не так давно. И почему такой глубокий? Зачем держать подобный объем под разовые сбережения? Хотя, золоту и серебру вода нипочем, наоборот, лишняя маскировка, чего не скажешь про железки и меха. Ну, да ладно, хозяину виднее, я, может, до конца чего и не догоняю.

Отсидели в относительном спокойствии по моим неточным прикидкам около часа. За это время я три раза успеваю проверить крепость ремней, приготовленных для обездвиживания Тихаря.