Кому на Руси жить - читать онлайн книгу. Автор: Константин Кудряшов cтр.№ 64

К нам лжебоярин приближается с высокоподнятым носом и плотно сжатыми губами как Муссолини на параде. Усы воинственно торчат в стороны, точно накрахмаленные. Каждый его шаг исполнен достоинства и уверенности.

Вот паразит, чего это он так расхорохорился? Не мог камзол какой-нибудь нацепить или напрокат взять? Э-э, да похоже он свежепохмеленный, больно уж глаз масляный…

Тут у меня начинает зверски свербить в носу. Сделав вялую попытку унять зуд, я громогласно чихаю с подпрыгом на своем ведре.

Минай на секунду останавливается, поворачивает довольное лицо.

— Будь здоров, разбойничек! — говорит неожиданно весело.

— Ага, — говорю, растирая по губам вылетевшие сопли, — сам гляди не сдохни!

Усмехнувшись, претендент на звание жениха грациозно двигает свое большое тело дальше к крыльцу, боярыня медленно сходит по ступеням навстречу.

Очень я переживал за исход рандеву боярыни с Минаем. Переживал настолько, что с уходом Вендара решил испросить немедленной аудиенции у мачехи Бура.

Принимали меня в светелке — сугубо девичьей комнатушке на самом верхнем этаже с большим квадратным окошком под треугольным коньком крыши. Признаться, каморки уютнее, чем этот чисто женский уголок я в своей жизни еще не видел. В роли обоев на стенах висят разноцветные ткани без единой складки или следов помятости, из мебели самый минимум: низенький столик ценной породы дерева, коротенькая лавочка, застланное несколькими искусно вышитыми покрывалами полуторное ложе справа от оконца, два стула и расписанная красочными узорами прялка с набором веретен. Над большим сундуком в углу резная полка с различными шкатулками и берестяными вазами. Комнатка сказочной принцессы, не иначе. Вряд ли ступала сюда грубая мужская нога со времен постройки терема. Да и поделом…

Битый час я провел в беседе с хозяйкой терема, пытался выведать ее настроение относительно намерений Миная. Заодно узнал, что терем боярский вместе со всей обширной усадьбой большей частью на княжьи средства выстроены. Иного хозяина окромя Головача эти хоромы не знали. Род Головача происходит из той деревеньки под Вировом, где на месте старой родительской хижины сейчас стоит дом его родной сестры, матери Овдея.

При упоминании единокровного мужниного братца боярыня сереет лицом, покрасневшие от долгих слез глаза снова увлажняются. На миг прячет лицо за широким рукавом расшитой цветными нитями длинной рубахи, встряхивает головой с толстой русой косой убранной тончайшей работы роговыми гребнями в тугие кольца. Говорит, лучше доживать строгой вдовицей, чем Миная лаской привечать. Будь ее воля, она б его топориком попотчевала за то что ладу под сосновую домовину уложил. На год младше Головача, он всегда был беспутным. К Рогволду братья по молодости вместе подались, когда тот, вокняжившись в Полоцке, через некоторое время стал добирать воинов в дружину. Минай через пару лет вернулся, то ли не ко двору пришелся, то ли натворил чего, никто точно не знает. А Головач с варяжским князем сдружился, стал сотником, участвовал в нескольких военных походах, крепко ратился с либью и земиголами, чтобы примучить соседей и заставить платить Полоцку дань.

В Виров Головач вернулся с красавицей женой Буром тяжелой. С ними прибыл Рогволдов тиун. Выбрали в городе место для усадьбы, наняли артель мастеровых, которые за лето срубили терем и хозяйственные постройки. Несколько дней Головач провел в отъезде с княжеским тиуном, метил боярскими печатями деревья на границах вотчинных земель. Своих земель.

Прежнего посадника Головач назначил городским старостой и поместным тиуном, ответственным за учет собираемого в округе налога для князя.

По боярину Головачу тогда все незамужние девки да бабы сохли. Сильный, красивый, добрый, волос буйный, щеки на варяжский обычай не скоблит. Только любил он свою жинку без памяти, на других и взгляда не кидал, увез с дитем обратно в Полоцк, а через пять лет вернулся без нее, зато с двумя сынами. Померла боярыня от неизвестной болезни, знахари и жрецы ничего поделать не смогли, сгорела лучиной за неделю.

Устроил тогда боярин смотрины, невесту выбирал долго и придирчиво как в той сказке, чтоб готовить сама умела, рукодельничать, за скотиной сходить да детей родить и воспитать на девок теремных не полагаясь. Ее выбрал. Любославу. Любу, значит…

На месте Головача я бы тоже ее выбрал, даже если бы скверно готовила.

До этого к ней Минай сватался. Не люб был хоть наизнанку вывернись. Отец хотел насильно замуж за Миная выдать да пожалел девку.

Дом у Миная на другом конце Вирова. Не большой, но крепкий. Жинка в годах, двое ребятишек было да померли во младенчестве. “Все равно моей будешь!” — говорил он ей при встречах украдкой. В последний раз года полтора назад. Любослава раньше над этими посулами смеялась, а тогда призадумалась, почуяла что-то, но мужу не говорила, боялась накликать беду.

Не боярства она жаждала, с Головачем и в землянке — терем…

Жалко бабу. И… я ей верю.

Поняв, что с этой стороны подвоха мне ждать глупо, обсуждаю с боярыней некоторые детали наших дальнейших действий, после чего спешу откланяться.

Наконец разрозненные карты в моей голове складываются в правильный пасьянс.

У Миная есть, по крайней мере, три причины стремиться в терем. Во-первых, это сам терем. Негоже боярину ютиться в неказистом домишке, когда служебная недвижимость без дела простаивает. Когда еще там Бур его освободит и захочет ли. Во-вторых — любимая женщина, которую он, по всей видимости, поклялся добиться всеми правдами и неправдами (встречаются такие однолюбы, с маниакальной природой своей страсти). Ну и, собственно, боярские печати, что хранятся где-то в теремных недрах и должны послужить ему атрибутами власти.

Про печати упоминал купец Бадай, лично я ума не приложу, зачем они так сильно сдались Минаю, границы ведь давно помечены. Если только в планах у нового боярина не значится кардинальное расширение вотчины. Да и известными торговыми Вировскими печатями надежнее и авторитетнее клеймить те же бочки и мешки с разным другим товаром идущим на продажу далеко за пределы вверенного района.

В общем, каким бы Минай не был, он далеко не дурак и понимает, что пока Бура с дружиной в городе нет, лучшего момента для захвата усадьбы ему может больше не представиться. Наверняка и Вендар в мельчайших подробностях сумел обрисовать сложившуюся ситуацию.

Поэтому я очень сильно удивляюсь, узрев Миная в таком, прямо скажем, потасканном виде. Неужели думает, что яблочко само упадет с ветки в подставленную ладонь? Даже не сделал попытки произвести на даму сердца ошеломительный эффект.

Крыльцо у терема с двумя боковыми входами под односкатным навесом. Каждое бревнышко, каждая деревяшка, всякая ступенька и дощечка в большей или меньшей степени тронута резцом мастера. Обереги. Тут они везде. Клеймами на всех постройках и заборах, веревочками на запястьях и шеях обывателей, узорами на одежде, ленточками на плодовых деревьях и кустах, даже скотине положен свой оберег с заговором в пользу скотьего бога Велеса.