Кому на Руси жить - читать онлайн книгу. Автор: Константин Кудряшов cтр.№ 97

— Пошли, — говорю. — Вендару покажем, хотя, чую зря все это.

Десятник встречает нас один. На высоком лбу пролегли тревожные морщины. Куда он сумел заныкать весь отряд остается лишь гадать. Ну и правильно, меньше знают, крепче спят.

— Взяли полон?

— Взяли, только он по-нашему ни бельмеса. Ни бум-бум, короче. Моя твоя не понимает, в общем. Зря сходили.

Я не могу скрыть своего разочарования и нарастающей обеспокоенности за драгоценную Мишину персону. Этим чертовым аборигенам вполне по способностям снять с вражеского боярина скальп, пусть он и не воин. Рожа у длинного как у серийного маньяка и повадки под стать, готов спорить на что угодно он в жизни больше народу замочил, чем я комаров.

Вендар подкатывает вплотную к пленному, рассматривает внимательно, а затем, к моему огромному удивлению, начинает базарить на чужом языке не хуже, чем на родном. Осоловевший от потери крови и страха за свою жизнь земигол в некотором замешательстве отвечает десятнику, дважды наклонив голову к раненому плечу.

Вендар берет короткую паузу, о чем-то размышляет, а потом заявляет, что долговязый пленник вовсе не земигол, а латгал, чьей мове он не обучен, но кое что из услышанного все же уразумел. Не шибко много, но достаточно, чтобы знать куда сейчас направляется князь Рогволд с дружиной.

Десять минут спустя наш вооруженный отряд в полном составе выдвигается под прямым углом к реке вглубь территории земиголов. Латгальский пленник с перевязанным плечом, под угрозой лютой смерти вынужденный указывать нам путь, уверенной журавлиной поступью вышагивает в авангарде.

— Надо же, — озадаченно бубнит Вран. — Земиголы с латгалами стакнулись, невидаль просто, они друг дружку терпеть не могут, постоянно грызутся, а тут поди-ка…

Знать, нехило этим непримиримым соседям Рогволд дерьма в жизнь намешал, раз объединиться согласились. Древлянский прецедент работает, однако.

Долго идем жидкими пролесками, дважды пересекаем до песка продавленные колесным транспортом дороги, перепрыгиваем небольшой ручей и далеко за полдень вступаем в смешанный лес больше похожий на не слишком ухоженный парк в центре провинциального городка. Вендар разрешает отдохнуть и употребить сухой паек в виде сухофруктов и сухохлеба. У кого имеются походные фляжки, запасаются сладковатой на вкус водицей из обнаруженного неподалеку ключевого источника.

Наш десятник заметно нервничает, словно спешит на важную «стрелу», забитую с опасными «деловыми». Я подливаю маслица в огонь его фантазии и рассказываю быль про Ивана Сусанина, мол, не всякому проводнику нужно слепо доверять. К чести Вендара на мой жирный намек он реагирует мгновенно, теперь перед арьергардом отряда в зоне зрительного контакта веером двигаются четверо дозорных гридней. Не весть какая предосторожность, но жизни кое кому сохранить поможет, тут как карта ляжет.

Красивый парковый лес постепенно смеряется сосняком, да не обычным, а каким-то корявеньким, во впадинах и на буграх растущим. Частенько встречаются здоровенные, шершавые валуны, похожие на превращенных в камень, лежащих быков. Деревья, не сказать, чтобы низкие, но и не высокие и уж точно не с рвущимися в небо, идеально прямыми как корабельные мачты стволами. Кругом узловатые, имеющие каждая по две-три макушки серые, раскидистые сосны. Сорт такой, по ходу, странный. В первый раз вижу.

Движение по сильно пересеченной местности вынимает остатки сил, скорость отряда резко падает. Кто-то тяжело дыша начинает отставать. Встаем минут на десять, чисто чтобы отдышаться и подтянуть хвосты. Я настоятельно прошу своих держаться вместе, рядом со мной. Отвык я от кроссов с полной выкладкой, ох, отвык! Щит еще этот, будь он неладен, ни хрена не легкий! Я даже подумываю его втихушку выбросить, но Голец показывает как, удлинив одну лямку, деревянную кругляху можно легко повесить за спину.

Не прошил мы и сотни шагов после короткого привала, Вендар резко останавливается и прикладывает раскрытую ладонь к уху. Следуя его примеру, различаю слабый, плескучий шум далеко впереди, словно в столовой кто-то неровно трясет металлический лоток с вилками. Замираю, безуспешно пытаясь идентифицировать незнакомый звук. Взбудораженно екает в груди от предположения, что это работает какой-то механизм. Я быстро сдаюсь, в недоумении поворачиваюсь к народу.

— Что это?

— Дружина бьется! — на сиплом выдохе выкрикивает кто-то из гридней. Его поддерживают несколько взволнованных голосов.

— Вперед! — рявкает Вендар и первым срывается с места.

Ускоряем ход, почти бежим, огибая кривые сосны, перепрыгивая выпертые сухой почвой узловатые корни. Когда достигаем очередной глубокой выемки, походящей на гигантскую воронку, поросшей ползущим кустарником, Вендар велит остановиться, всем залечь и перевести дух.

— Стяр, Вран, Куля, пошли глянем!

Сильно пригнувшись, двигаемся на рекогносцировку, влекомые далеким звуком сечи. Скоро деревья кончаются и мы, укрываясь в высокой траве, осторожно выползаем на опушку, отороченную жидким кустарником. Примерно в километре от нас, на краю здоровенной, слегка вдавленной в тело старушки Земли проплешины, похожей на давно заброшенное, необрабатываемое поле стоит, остро поблескивая на солнце сталью, прикрытая щитами стена полоцкой гриди. Сколько рядов не видно, но народу там по-любому меньше чем было изначально на лодиях. Перед полоцким строем, во всю длину его фронта чернеют бугры мертвых тел. Саму атаку мы не застали, зато видим ее печальные для земиголов результаты: сотни полторы там лежит и уже вряд ли когда встанет.

Но чего стоят те сотни по сравнению с толпами потрясающих нехитрым оружием туземцев, в большом количестве скопившимся на противоположном поля боя? Ясно, что не на пикник ребятки собрались, агрессивные все как на подбор. Пусть не в железе, а в дрянных кожаных доспехах, если всей массой кинутся — сомнут любую «стену».

— Рыбоеды, — пренебрежительно бросает в их сторону Вран. — Из всех своих нор повылазили. Возмечтала корова медведя задрать…

«Раз в год и палка стреляет», — думаю. Поднапрягутся хлопчики да и прыгнут выше головы.

В полоцких рядах шевеление — идет некая перегруппировка, ширина строя незначительно сокращается, становится компактнее. По-видимому отводят вглубь построения раненых и уставших, ждут новой атаки.

Тяжело и безрадостно заворочался в груди обеспокоенный кровяной насос. Прямо перед нами куча взбунтовавшихся данников начинает движение по направлению к неподвижной дружине. Я отчетливо вижу спины, работающие на бегу лопатки, мелькающие ноги. В атаку уходят не все, а, примерно, четверть собравшихся земиголов. Два десятка местных стрелков вслед за ними доходит до середины поля, поднимают луки, успевают сделать по три-четыре выстрела и отступают, чтобы не накрыть добежавших своих.

Грянуло. Снова возникает звук трясущихся в лотке вилок.

— Я не понял, почему их не окружают? В лоб лезут по частям, отдохнуть и перестроиться дают. Странно как-то…