Эрнест Хемингуэй. Обратная сторона праздника. Первая полная биография - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Дирборн cтр.№ 101

Полин не удалось найти дом, который бы отвечал ее требованиям и удовлетворял ее вкусу. В прошедшем году они с Лорайн Томпсон осмотрели запущенный, ветхий дом на углу Уайтхед-стрит и Оливия-стрит. Когда они проходили по дому, с потолка сыпалась штукатурка; они назвали его домом с привидениями. Сейчас Лорайн предложила Полин снова взглянуть на старую развалину. Дому требовался значительный ремонт, но каркас хорошо сохранился. Это было сооружение в испанском колониальном стиле, с широкими верандами на обоих уровнях, с чугунными перилами. Дом построил в 1851 году Аса Тифт, капитан судна, который с успехом занимался бизнесом по поднятию со дна затонувших кораблей или имущества. В гостиной и в хозяйской спальне наверху были арочные окна от пола до потолка. Дядя Гас, очень кстати, только что вернулся из рыболовной экспедиции с Эрнестом. После того как его провели по дому с экскурсией, он тут же купил его за 8000 долларов. Договор был подписан 29 апреля, и Эрнест отметил покупку, напившись в «Неряхе Джо» (который еще оставался подпольным), тогда как Полин и Лорайн Томпсон отправились выпить в «Розовый сад Пенья» с большой открытой площадкой и одноименным розарием.

Несмотря на длинный перечень необходимых ремонтных работ, которые нужно было выполнить до переезда, Хемингуэи отправились в Европу еще до того, как составили какой-либо план: Эрнест отплыл в Испанию на «Волендаме» из Гаваны, а Полин вслед за ним 20 мая с Патриком и Генриеттой поднялась в Нью-Йорке на борт «Президента Хардинга».

По общему плану Полин должна была освободить парижскую квартиру, договорившись о перевозке мебели на Ки-Уэст, и затем они с Эрнестом уезжали смотреть корриду в Испанию. Покинув Париж, Полин уедет в Андай с Патриком и Генриеттой, а Эрнест возьмет Джека, которому в октябре исполнится восемь лет, с собой в Испанию. Позже Полин присоединится к Эрнесту, и в октябре они вернутся в США. У них будет достаточно времени добраться до Канзас-Сити, где доктор Гаффи примет роды.

Сидни Франклин вспоминал Джека с его отцом тем летом в Испании. Поскольку мальчик увлекся работой с плащом и скоро в ней преуспел, Франклин смастерил ему шелковый плащ и мулету в половину его роста. Колоритная американка Каресс Кросби, вдова эксцентричного издателя Гарри Кросби, который недавно покончил жизнь самоубийством вместе со своей любовницей, была в то время в Испании. Она вспоминала, как Джек слушал пожилого тореадора, оставившего бои, который объяснял ему сложный маневр с плащом. Эрнест сидел рядом верхом на стуле и наблюдал. «Мальчику нужно было повторять снова и снова; его отец был суровым учителем, и лицо [Джека] сморщилось от страха». Каресс показалось, что Джек вот-вот зарыдает. Но Эрнест в письме Арчи нарисовал совершенно другую картину. Он сообщил, что его старший сын хочет стать тореадором и демонстрирует признаки, что может стать хорошим бойцом, и добавил, что кое-кто из учителей хочет привезти его на ранчо в Саламанку и тренироваться.

В Испании многое изменилось с лета 1929 года, когда Эрнест и Полин были здесь в последний раз. Страну штормило два десятилетия. После нескольких лет забастовок, социальных волнений и беспорядков с участием сельского населения и рабочих установилась диктатура Мигеля Примо де Риверы, пришедшего к власти в 1923 году. В январе 1930 года, утратив доверие военных на фоне массовых социальных волнений, он был вынужден уйти в отставку. В апреле 1931 года король Альфонсо XIII, дискредитированный длительным союзом с Примо де Ривера, покинул страну; была провозглашена Вторая Испанская республика. За всеми этими событиями Эрнест, заинтересованный читатель иностранных газет, следил с большим вниманием.

Эрнест прибыл в Мадрид в июне перед всеобщими выборами, состоявшимися 28-го числа, на которых одержали победу республиканцы и социалисты. Мадрид находился на военном положении. Между новым умеренно антиклерикальным правительством и мощной католической иерархией росла напряженность. Часть лидеров Католической церкви направилась за границу. В июле был выслан примас, кардинал Педро Сегура. Страну захватило брожение гражданских и забастовки. В некоторых частях Испании, в Каталонии и Наварре, правые сосредоточили власть в своих руках, приближая противостояние. Гражданская война начнется через несколько лет.

Летом 1931 года интерес Эрнеста к зарождающемуся конфликту между республиканцами и социалистами, которые тогда находились у власти, и роялистской и консервативной оппозицией, усилился. Этот новый интерес резко контрастировал с явно аполитичным взглядом Хемингуэя на страну, которую он так любил в 1920-е годы. В то время Эрнест фокусировался – это касалось его произведений, писем, мест, куда он часто приезжал, и людей, с которыми проводил время, – на фундаментальной, первобытной «сущности» испанского народа, к которой социалистическая, анархическая и религиозная реакционная политика не имела никакого отношения. Притом все, что он рассказывал об Испании читателям в таких произведениях, как «Непобедимый» и «И восходит солнце», вовсе не было не правдивым или не честным. Однако это раскрывало лишь одну грань происходящего в стране, и вероятно, не самую существенную.

Он с непривычным любопытством взирал на иную реальность Испании, и ему хотелось ее понять. Он должен был понять ее через призму собственного мировоззрения и с политической точки зрения. Все усиливающийся конфликт выявил потенциальную напряженность в новых семейных отношениях, которые установились между ним, Полин и Пфайфферами. Как католик и член религиозного католического семейства, Эрнест симпатизировал испанским консерваторам и традиционалистам, по крайней мере, в первые дни волнений. Если ему и хотелось поддержать другую сторону, пока он хранил это в себе.

Тем летом Эрнест почувствовал непреодолимое желание вновь взяться за журналистскую работу. Он признался Максу Перкинсу, что жадно следит за событиями как репортер, и ему хочется иметь «рынок сбыта» для своих взглядов. Но на время он сфокусировался на книге о корриде; Эрнест жаловался Дос Пассосу, что сейчас «большинство быков выглядит паршиво». Он сосредоточил свою энергию на том, чтобы вся полученная информация была актуальной. Не то чтобы она была зависимой от времени, но Эрнест знал, что каждая деталь должна быть правдивой, если книга претендует на какой-то авторитет – и она должна стать авторитетной, иначе все его усилия потерпели бы крах. Для него «сделать как надо» – и в работе над этой книгой, и в других делах – было неотъемлемым свойством проблемы, стоящего перед ним вызова, который он должен был принять, своего рода навязчивое побуждение. Ему стало легче, когда дядя Гас взял на себя работу по поиску всех имеющихся печатных материалов о корриде в Испании; у него был свой человек в научной организации Уорнера/Хаднета в Барселоне, который собирал информацию о продававшихся книгах о корриде, и сам публиковал объявления с перечнем книг и журналов, необходимых Эрнесту, – и все счета оплачивал Гас. Впрочем, большую часть того, о чем собирался рассказать Эрнест, нельзя было найти в книгах, но только создать на основе нескольких лет исследований. Эрнест хотел передать не столько какие-то фактические детали, сколько самую суть корриды – темы, которую он очень любил. «Смерть после полудня» не сравнится ни с одной другой книгой из хемингуэевского канона по страсти, с которой писатель говорил о своем предмете.