Эрнест Хемингуэй. Обратная сторона праздника. Первая полная биография - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Дирборн cтр.№ 80

После свадьбы Эрнест и Полин сели на поезд до Ле-Гро-дю-Руа, крошечного рыболовецкого городка в Камарге на юге Франции, который находился недалеко от Арля и древнего города-крепости Эг-Морт. Они катались на велосипедах и загорали, и стали почти коричневыми. Потом Эрнест сделает древний город и рыбацкую деревню местом действия в романе «Райский сад», герои которого, Кэтрин и Дэвид, стремятся стать похожими друг на друга и разыгрывают разные гендерные роли другими способами. По легенде, как-то раз Полин и Эрнест, узнав о том, что рядом проходит цыганский праздник, раскрасили лица ягодами, чтобы выдать себя за цыган, и повеселились на празднике от души – история романтичная, но маловероятная.

В Оак-Парке новости об Эрнесте и Хэдли и новом браке с Полин встретили плохо. Эд и Грейс не признавали развода; нет никаких данных о том, что кто-нибудь из обширного семейства Хемингуэев разводился до Эрнеста. (Впрочем, если такое и было, то о разводе не упоминали.) Именно в этот год среди Хемингуэев начались открытые разногласия. Семейные проблемы Эрнеста были лишь частью этого.

Сын Грейс и Эда становился известной личностью, и одним из следствий этого становилась невозможность скрыть личную жизнь от внимания Оак-Парка. Что касается парижских новостей, то и здесь мало что ускользало от внимания оак-паркского семейства. Хемингуэи были посвящены в малейшие подробности частной жизни своего сына, и родственники, и соседи постоянно слали в Оак-Парк известия об Эрнесте из Парижа.

На протяжении этого времени Эрнест менял свое отношение к семье. Он сохранял тесный контакт с ними до конца своей жизни – что явно противоречит его комментариям на эту тему, сделанным в разговорах с другими людьми, в том числе журналистами и биографами. Отец, с его точки зрения, никогда не делал ничего плохого, даже если Эд выражал неодобрение поступкам Эрнеста или его творчеству, соперничая с Грейс в старомодном морализаторстве. Примечательно, в 1920-е годы Эрнеста, похоже, не меньше заботила реакция матери. Даже при том, что он глумился над лицемерием Грейс, он тем не менее сохранял постоянные связи с матерью в течение всей своей жизни.

Подростками дети Хемингуэев, обычно такие же скрытные, как большинство подростков, нередко стремились включать родителей в свою деятельность. Эрнест, к примеру, отправлял приятелей с войны навестить его семью в Оак-Парке, когда сам он туда еще не приехал – что удивительно, друзья так и поступали и часто завязывали собственные отношения с Грейс и Эдом, как Тед Брамбэк и Билл Хорн. В честь Дня благодарения Хемингуэи устроили ужин, когда Эрнест был на войне – его место за столом символически пустовало, – к которому присоединились его друзья из Канзас-Сити Хауэлл Дженкинс и Чарли Хопкинс. В своем доме в Оак-Парке семья проводила вечеринки для друзей Эрнеста из итальянской общины Чикаго.

Грейс и Эд продолжали встречаться с друзьями Эрнеста и тогда, когда он был в Париже, в начале 1920-х годов, иногда к его смущению. Но не всегда: когда в 1925 году Дон Стюарт был проездом в Детройте, он, по предложению Эрнеста, навестил его сестру Марселину, которая теперь жила в этом городе с мужем. В 1927 году друг Эрнеста романист Луис Бромфилд, будучи в Чикаго, выступал в «Клубе девятнадцатого века», увлеченным членом которого состояла Грейс. Она представилась Бромфилду после лекции и спросила, не знает ли он ее сына. «Полагаю, да ^[35], – ответил тот. – Он один из моих лучших друзей». И когда Форд Мэдокс Форд оказался в Чикаго в январе 1927 года, Эд узнал из газет, что он остановился в отеле «Блэкстоун», и пригласил его в Оак-Парк на ужин. Позже Эд Хемингуэй писал сыну: «Мать была очень довольна англичанином».

Неизменно близкие отношения Эрнест поддерживал и с братом и сестрами. После их смерти осталась обширная переписка. Эрнест все знал об их браках и детях, отношениях с родными и матерью и о частых трудностях с деньгами. Хотя иногда он и упирался – Эрнест никогда не переставал жаловаться на бедность, даже когда по его бестселлерам снимали кинофильмы, – он всегда одалживал деньги сестрам и брату, если они нуждались в этом, и периодически, когда ему этого хотелось, бывал великодушным. С Урсулой, своей любимой сестрой, Эрнест вел особенно доверительную и откровенную переписку. Он завязал очень тесные отношения с младшими детьми, Кэрол и Лестером, приняв на себя отцовскую роль, и нередко выражал им крайнее неодобрение и вел себя как строгий тиран, почти комично подражая поведению собственных родителей. Примечательно, что в 1920-е годы он даже сблизился с сестрой, которую потом невзлюбил, Марселиной. Он часто писал ей, интересовался ее жизнью (точно так же, как интересовался делами остальных сестер и брата) до самой смерти отца в 1928 году. Даже тогда они продолжали переписываться, хотя письма с обеих сторон были раздражительными и критическими. В 1927 и 1928 годах из всех сестер Эрнест был больше близок к Санни. Именно ей он расскажет о браке с Полин, значительно раньше, чем узнали родители, взяв с нее клятву сохранить это в тайне.

Годы 1926-й и 1927-й были трудными для Хемингуэев. Развод Эрнеста с Хэдли и новый брак с Полин потрясли семью, почти так же, как и его откровенно мятежное поведение в детстве и юности. Впрочем, в этом не было ничего необычного, поразительно было другое – категорическое отрицание Эрнестом того, что ему важно знать, какого мнения семья придерживается по поводу того или иного события. Эрнесту часто приходилось защищаться, например, от обвинений в алкоголизме, слухи о котором достигали семьи через океан (такие слухи, как справедливо указывал Эрнест, появляются о любом известном человеке, который немного выпивает). То же самое можно было сказать и о творчестве. И хотя Эрнест делал вид, будто ему дела нет до того, как отреагируют Эд и Грейс, и перед другими людьми, и перед самими родителями, их одобрение волновало его всякий раз, когда он публиковал очередной рассказ или книгу.

Пока Эрнест разводился и вступал в новый брак, пока выходил в свет роман «И восходит солнце», написанный откровенным и даже непристойным языком, с персонажами, которых читатели, подобные Эду и Грейс, сочтут безнравственными и даже дегенератами, его известность постепенно росла. Резонанс на разрыв Эрнеста и Хэдли отдавался эхом больше года, еще долгое время после того, как он уже женился на Полин – может быть, потому, что он ничего не рассказал семье. Как он всегда защищался перед лицом критики или ожидаемой критики, Эрнест всех запутывал и даже опровергал слухи и публикуемые сообщения и не говорил прямо о разводе, пока снова не женился. Родители продолжали обсуждать развод и новый брак Эрнеста и тогда, когда все уже давно закончилось.

Новости о том, что брак Эрнеста с Хэдли трещит по швам, пробились в Оак-Парк к декабрю 1926 года. Тогда Грейс написала сыну: «До нас дошли слухи об охлаждении отношений между тобой и Хэдли», отмечая, что эта новость, наряду с тем фактом, что «ты не упомянул о ней ни в одном из недавних писем», заставили ее «немного побеспокоиться о твоем счастье». Эд писал в то же самое время, что ходят «сплетни о серьезных семейных неприятностях» между Эрнестом и Хэдли. Он просил Эрнеста написать ему прямо сейчас, чтобы «я мог опровергнуть ужасные слухи о том, что вы с Хэдли разошлись». Через пять дней в письме, адресованном Эрнесту, Хэдли и Бамби, Эд писал: «Я уверен, что все сплетни вздор»; в нескольких поздних письмах он уже не был так уверен.