Эрнест Хемингуэй. Обратная сторона праздника. Первая полная биография - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Дирборн cтр.№ 91

Конечно, Эрнест не раз примерял на себя патриархальную роль, с женой и детьми, а также с Хэдли. К своим обязанностям по отношению к Хэдли он относился очень серьезно; так, он встретился с Полом Морером (хотя и по просьбе Морера), чтобы обсудить, имеет ли она право на повторный брак. Полин во втором браке нарочно предоставила ему традиционно доминирующую роль, подчинила свою волю его и неоднократно говорила ему об этом, а также брала на себя все заботы о детях, если только Эрнест не показывал, что нуждается в чем-то другом (справедливости ради стоит заметить, он показывал это все чаще, по мере того как дети становились старше). Похоже, он был воодушевлен верховной ролью благодаря уверенности, которую почувствовал из-за необходимости разбираться с делами отца после его смерти: активно действовать, рассылать телеграммы, отдавать приказы и одновременно заботиться о старшем сыне.

Эрнест гордился отношениями с отцом, хотя они не были безоблачными. Эрнест не всегда был честен с Эдом и не показывал своей привязанности. Конечно, ему хотелось бы, чтобы все было по-другому. Он наверняка размышлял о последних встречах с отцом, задаваясь вопросом, что можно было бы сделать по-другому. Вероятно, он сожалел об упущенных возможностях, о том, что не пошел по просьбе Эда в горы Смоки с ним и с Лестером той осенью.

Пожалуй, это было неизбежно – если вспомнить, как реагировал Эрнест на собственную слабость или неудачи, – что он попытался стать героем в дни испытаний. Последнее письмо от Эрнеста отцу лежало на тумбочке Эда нераспечатанным, когда он покончил с собой.

Эрнест рассказывал две истории об этом письме, и обе предназначались для того, чтобы представить себя в благородной сыновней роли. История, рассказанная им Лестеру, была более необычной. Эрнест говорил, что отец обратился к нему «в отчаянии» после того, как дядя Джордж отказался дать ему деньги, и искренне попросил Эрнеста оказать ему финансовую помощь. Как рассказал Эрнест младшему брату, он «тут же» ответил, приложив к письму чек: «[Письмо] лежало нераспечатанным, – писал Лестер, – на белой прикроватной тумбочке отца. Оно пришло домой в это самое утро». Отец не открыл письма, и Лестер раздумывал почему: возможно, Эд был «ошеломлен и сбит с толку» «из-за отсутствия инсулина». Рассказ оказался трагическим, потому что, если бы Эд Хемингуэй прочитал письмо старшего сына, он, вероятно, не умер бы.

Не считая маловероятности подобного мелодраматического поворота событий, нам трудно поверить в рассказ, потому что не сохранилось ни единой буквы этой переписки. Как указывал один биограф, Эрнест хранил, похоже, все остальные письма отца, поэтому хотя бы письмо Эда из переписки должно было сохраниться. Чек также не был обнаружен.

История, которую Эрнест рассказывал своей свекрови, Мэри Пфайффер, была намного сдержаннее, не полностью вымышленной. Чтобы объяснить роль Эрнеста в этой истории, нужно понять лишь одну деталь. Каким образом Эрнеста настигла телеграмма на пути во Флориду с Бамби? Как Кэрол узнала, на каком поезде поедет брат? Ответом, конечно, является письмо, отправленное Эду, то самое, что лежало на ночном столике, с уточнением, на какой поезд он планирует сесть – вот единственная информация, которая была в письме, в чем мы можем быть уверенными, поскольку письмо не сохранилось. Через неделю после смерти Эда Хемингуэя в письме Мэри Пфайффер Эрнест еще раз сказал, что написал отцу о денежных вопросах (в этой версии истории он опустил все упоминания о письме отца с просьбой о финансовой помощи). В этом рассказе драма вырисовывалась четче: в этой версии письмо пришло через двадцать минут после смерти Эда – слишком поздно, чтобы спасти жизнь отца.

В доме Эрнеста на Ки-Уэсте бурлила энергичная деятельность. Он правил «Прощай, оружие!» и передавал страницы рукописи сестре, Санни, а та перепечатывала их на машинке, по одной странице за раз. Даже Полин садилась за пишущую машинку, когда Санни занималась с Патриком и Бамби. (В том декабре Санни была во Флориде, когда умер отец, и не присутствовала на похоронах.) Санни тогда уже исполнилось двадцать пять, и она была четвертой из шести братьев и сестер. Она не была любимой сестрой Эрнеста – он любил Урсулу, или Нанбонс, как ее называл, «монашеские кости», – однако Санни наслаждалась редкой возможностью погреться в лучах расположения Эрнеста. Дом на Саут-стрит, который домочадцы снимали в первые три месяца 1929 года, был тесным, с двумя спальнями, «не производил впечатления», по словам Санни; она спала в одной комнате с Патриком и Бамби, поняв, что уход за детьми занимает больше времени, чем она думала.

До середины января Эрнест называл своего редактора из «Скрибнерс» в письмах мистером Перкинсом; он извинялся за «мистера» в течение долгого времени и впредь стал называть его Максом. Он по-прежнему обращал в свою веру друзей, которые могли бы отправиться с ним на Гольфстрим рыбачить. Макс наконец согласился приехать, после того как Эрнест заявил, что редактор не получит «Прощай, оружие!», не явившись за ним лично. На раннее приглашение Макс задумчиво ответил: «Я бы отдал за это все». В кои-то веки преодолев внутреннее сопротивление, он приехал в конце января к Эрнесту и остался на неделю. Эрнест закончил роман 22 января и отмечал это событие, ежедневно отправляясь на рыбалку, за королевской макрелью и тарпоном. Макс выяснил, что какая-то его часть любит бывать на свежем воздухе, и упорно удил рыбу. Ему еще предстояло выловить тарпона – настоящий приз, самая большая рыба, которую он видел в этих водах. Эрнест подцепил одну рыбину и тут же перебросил удочку Максу, у которого не осталось выбора, кроме как взять ее и удерживать – как оказалось, почти целый час. Все это время Эрнест разговаривал с ним, пока Макс подсекал рыбу и вытаскивал ее на палубу. «Я провел с ним лучшие дни своей жизни», – писал Макс Оуэну Уистеру позже. Это была лишь первая из нескольких поездок.

По вечерам Макс читал «Прощай, оружие!». Ему понравился роман, и он сказал об этом Эрнесту. На самом деле Макс так влюбился в рукопись, что перечитывал ее в поезде на обратном пути в Нью-Йорк, наслаждаясь ею теперь, когда уже все знал, по-другому: «Это самая прекрасная книга… В ней полно чудесного». Он с трудом сдержался, чтобы не отловить кого-нибудь в поезде и заставить его прочитать роман; в общем, сказал он, он возьмет бутылку абсента, которую Эрнест передал ему, в туалет и «напьется в одиночку за твое здоровье».

Он думал, что «Скрибнерс мэгэзин» будет печатать роман по частям, единственное препятствие (время от времени принимавшее угрожающие размеры) – это язык. Тринадцатого февраля Макс телеграфировал Эрнесту, что журнал предлагает ему 16 000 долларов. Эрнест быстро согласился.

Он нуждался в деньгах после смерти отца, так как мать быстро рассказала ему о проблемах. Дядя Джордж – отказавшийся выручить Эда из беды – оплатил половину похорон, муж Марселины Стерлинг заплатил еще часть. (Неясно, почему Эрнест не внес своего вклада, но вполне возможно, его и не просили.) В отчаянии Грейс сказала, что надеется найти больше учеников или взять постояльцев, и призналась Эрнесту, что уверена, ее «благословенные верные дети» помогут ей выпутаться из бедственного положения. После смерти Эда у Грейс остался дом (заложенный) на Норт-Кенилуорт, коттедж на озере Валлун, почти бесполезная земля во Флориде и страховой полис на 25 000 долларов. (Эрнест описывал его как «25-тысячную страховку», несомненно, он имел в виду страхование жизни, однако неясно, выплачивала ли страховая компания деньги в случае самоубийства.) Эрнест заверил мать, что заплатит налог за флоридскую землю (он увеличился вдвое из-за неплатежей плюс пени) и будет присылать ей пока что 100 долларов в месяц. «Ты не узнаешь, – писала она ему, – какое облегчение для моей бедной встревоженной головы… было получить твое письмо вчера. За что, Эрнест! Словно свобода, когда ты уже ждешь, что тебя повесят». Шестого марта он отправил чек на 500 долларов, а на следующий день отправил еще один, на крупную сумму, вместе с письмом, которому была бы рада любая мать: он будет посылать ей 100 долларов в месяц в течение следующего года, пока не создаст фонд для нее и двух несовершеннолетних детей. Он заверил Грейс, что сможет решить и решит все ее проблемы. Он хотел, чтобы она «заставила» дядю Джорджа продать дом с большой выгодой. Эрнест заявил, что рассчитывает на дополнительные деньги для нее от Марселины и Стерлинга, потому что «они богачи» и еще потому (хотя не сказал этого), что Марселина стала, после похорон, его заклятым врагом.