Хрущев - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Таубман cтр.№ 156

«Возгласы: — Ясно!

Н. С. Хрущев: — По-моему, тоже ясно. (Оживление в зале.) А если не ясно, еще повторим. Когда заключим мирный договор, тогда будет еще яснее»¹⁰².

9 июля на съезде учителей, рассказывая о недавней поездке в Австрию и о том, как католическая церковь настраивала против него верующих, Хрущев употребил слово «паства» с ударением на первом слоге — и тут же спросил аудиторию, правильно ли он произносит это слово. «Признаюсь, выступая перед вами, я все время волнуюсь, потому что знаю свои недостатки в произношении некоторых слов, ведь я нахожусь перед таким строгим судом… Не хочу на своих учителей сваливать ответственность. Мои учителя были очень хорошие люди, особенно одна учительница, которую я никогда не забуду, — это Лидия Михайловна. Но, видимо, среда, в которой я жил, наложила свой отпечаток. Так все-таки пáства или паствá?»¹⁰³

Помощники Хрущева немедленно разыскали учительницу и привезли ее в Москву на свидание с бывшим учеником. Хрущеву, должно быть, приятно было видеть, как ревностно приспешники стремятся ему угодить. Однако провал парижского саммита по-прежнему не давал ему покоя. В июне глава КГБ Шелепин порекомендовал Хрущеву длинный список грязных трюков, в том числе подделку документов, для дискредитации ЦРУ, Аллена Даллеса и самого президента Эйзенхауэра. Неизвестно, что из этого списка было реально выполнено и имел ли к нему какое-то касательство сам Хрущев. Однако резонно предположить, что и в этом случае подчиненные Хрущева стремились угадать его невысказанные желания¹⁰⁴.

Настроение Хрущева передалось и его зятю, редактору «Известий» Аджубею. Однажды в Австрии, чересчур много выпив, Аджубей принялся кричать на какого-то американца: «С вами, американцами, покончено, хотя вы и не желаете этого признавать. Мы вас раздавим вот так!» — и с этими словами раздавил в руке горлышко бутылки. Американец ответил на это, что Аджубей разговаривает как Гитлер; тот так разъярился, что соотечественники поспешили его увести. «Нет, нет, — кричал он, — я хочу сказать этому американцу все, что думаю о его правительстве! Оно состоит из идиотов, слабаков и предателей!»¹⁰⁵

О Мао и его людях Хрущев думал ненамного лучше. Провал саммита положил конец заигрываниям Москвы с Вашингтоном, что не могло не радовать китайцев. Сблизившись с Пекином, Хрущев доставил бы удовольствие тем в Москве, кто опасался «потерять Китай». Однако слишком быстрое и охотное сближение дало бы сторонникам Китая в Москве повод настаивать на возрождении дружеских отношений на таких условиях, которые для Хрущева были неприемлемы. Ситуация была непростая: необходимо было взвесить все возможности и сделать разумный, обдуманный выбор. Вместо этого Хрущев сорвал на Мао свой гнев, не задумываясь о последствиях.

20 июня в Бухаресте должен был открыться съезд Румынской коммунистической партии. 18-го Хрущев вдруг объявил, что намерен присутствовать на съезде. Его примеру последовали все лидеры «братских» компартий, кроме — красноречивый жест — Мао и его нового союзника албанца Энвера Ходжи. Явившись на съезд, Хрущев поразил делегатов пламенным антикитайским выступлением.

В официальной речи Хрущев утверждал, что, несмотря на парижскую неудачу, стремится к мирному сосуществованию. Тем временем советская делегация распространила восьмидесятистраничное «Информационное послание», в котором жестко критиковалась внешнеполитическая позиция Китая. Пэн Чжэнь, глава китайской делегации, заявил, что считает это послание крайне оскорбительным; в то же время он сам пустил в оборот советское послание ЦК КПК, не подлежащее огласке. По словам одного западного корреспондента, видевшего это частное письмо, оно «источало желчь, охватывало широкий круг вопросов и состояло из слабо связанных между собой тематических отрывков, чем весьма напоминало речи самого Хрущева»¹⁰⁶.

Возможно, Хрущев надеялся поразить китайцев, однако тот факт, что они сделали достоянием гласности частное письмо, поразил его самого. На заключительном заседании съезда он отшвырнул заготовленную речь и разразился яростной филиппикой. Согласно одному из отчетов, он критиковал лично Мао за то, что тот «не считается ни с чьими интересами, кроме своих собственных, и выдумывает теории, оторванные от реалий современного мира». По другим сообщениям, он называл Мао «Буддой, который сидит и высасывает теории из пальца», а также «старой калошей»¹⁰⁷.

Пламенное выступление Хрущева, весьма напоминающее парижскую пресс-конференцию, вызвало резкий ответ Пэна, насмешливо заявившего, что во внешней политике Хрущева кидает то в жар, то в холод. Возмущенный Хрущев «отомстил» — на следующий же день отозвал из Китая всех советских советников. По заявлению Пекина, Москва отозвала 1390 экспертов, разорвала 343 контракта, подвесила 257 научно-технических проектов — и все это «за какой-то месяц»¹⁰⁸. Помимо экономического урона (в 1961 году объем советско-китайской торговли уменьшился более чем наполовину, а в 1962-м советский экспорт в Китай составлял лишь четверть от объема 1959 года¹⁰⁹), необдуманный ход Хрущева лишил Москву бесценных разведданных, получаемых от советских экспертов.

Советский посол в Китае Степан Червоненко был «изумлен» этой новостью и попытался предпринять некоторые шаги, чтобы предотвратить отзыв экспертов. «Мы отправили телеграмму в Москву. Писали, что это нарушение международных конвенций. Если мы решили прекратить помощь Китаю, то надо хотя бы дать советникам доработать до окончания контрактов. Мы надеялись, что тем временем все как-нибудь уладится»¹¹⁰. Ошибку Москвы Червоненко приписывал импульсивности Хрущева. По-видимому, так же отнесся к этому решению и Брежнев, бывший помощник которого Александров-Агентов относит начало раскола между Хрущевым и его протеже к серии «импульсивных внешнеполитических решений, нанесших ущерб нашей собственной стране. Достаточно вспомнить неожиданный отзыв из Китая наших не только военных, но и экономических советников — и это несмотря на существующие соглашения и контракты»¹¹¹.

Бывший работник ЦК Лев Делюсин рассказывает, как было принято это решение. Он слышал, что начальство подумывает об отзыве экспертов, и полагал, что убедил Юрия Андропова, ответственного за отношения с братскими компартиями, в серьезной ошибочности такого шага. Андропов поручил Делюсину подготовить об этом служебную записку. Однако, рассказывает Делюсин, не успел он сесть за работу, как «мы получили из секретариата Хрущева звонок о том, что он уже подписал указ об отзыве. Думаю, это была одна из серьезнейших ошибок Хрущева. Разумеется, это привело к дальнейшему ухудшению отношений. Неужели он полагал, что от этого что-то изменится к лучшему?»¹¹².

В сущности, Москва и Пекин все же сделали шаг к перемирию до ноября 1960 года, когда в Москве, на Совещании коммунистических и рабочих партий, куда съехались со всего мира представители восьмидесяти одной компартии, после резкого обмена репликами была подготовлена и подписана обеими сторонами компромиссная декларация¹¹³. Однако, по замечанию переводчика Мао Ян Минфу, «это было лишь временное перемирие. В сущности, события уже вышли из-под контроля»¹¹⁴.