Хрущев - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Таубман cтр.№ 157

После Парижа Хрущев заявлял, что для возобновления переговоров на высшем уровне должно пройти шесть — восемь месяцев. Его предположение, что наследник Эйзенхауэра немедленно после выборов (в ноябре) или инаугурации (в январе) согласится вести с ним переговоры, было, конечно, чересчур оптимистично. А тем временем в начале июня Хрущев начал обдумывать возможность посетить Генеральную ассамблею ООН. К середине июля он твердо решил ехать, а 10 августа об этом было сделано официальное заявление. Декларируемой целью Хрущева была поддержка излюбленных им тем — разоружения и деколонизации. Но были, по свидетельству его сына, и более личные мотивы: «взять реванш за происшедшее в Париже» — заставить западных лидеров против их воли оказаться с ним за столом переговоров, разоблачить перед целым светом Соединенные Штаты и их президента, предложить перенести штаб-квартиру ООН. По Трояновскому, Хрущев больше всего мечтал «появиться непрошеным гостем при дворе „князя тьмы“, каким он стал представлять себе Эйзенхауэра, и тем самым унизить его»¹¹⁵.

Осторожный Громыко предупреждал, что другие главы государств останутся дома и компанию Хрущеву в Нью-Йорке будут составлять только лидеры коммунистических стран-союзниц. Поэтому, когда другие лидеры последовали его примеру, Хрущев, по воспоминаниям сына, «ликовал», а когда американцы объявили, что членам советской делегации не будет разрешено покидать Манхэттен без позволения принимающей стороны, он «так и рвался в бой»¹¹⁶.

Хрущев решил отправиться в Нью-Йорк по морю. Он мечтал появиться в Америке, как первые поселенцы, о которых он читал в юности, а кроме того, хотел избежать остановок для дозаправки (поскольку Ту-114, на котором он летал в США, находился в ремонте). Однако радостное предвкушение поездки чередовалось с минутами подавленности: по словам Сергея Хрущева, «отец начал все чаще заговаривать о смерти». Вслух он беспокоился о том, что «страны НАТО предпримут какие-либо диверсионные акции против нашего корабля»¹¹⁷, однако в глубине души, возможно, боялся и того, что его поездка станет лишь слабой заменой того дипломатического триумфа, от которого он отказался в Париже.

Вечером 9 сентября, в сопровождении руководителей Венгрии, Румынии, Болгарии, а также Украины и Белоруссии (на включении которых в ООН как независимых государств настоял в 1945 году Сталин), Хрущев отплыл с военно-морской базы в Балтийске близ Калининграда. Его корабль, изготовленный в 1940 году по немецкому заказу на верфях Амстердама, первоначально назывался «Балтика»; после войны он был получен СССР в качестве репарации и переименован в «Вячеслава Молотова», но после разоблачения «антипартийной» группы вновь получил свое исконное имя¹¹⁸. В воспоминаниях Хрущева о его первом и единственном путешествии через океан возбуждение мешается с тревогой: тревога — от размышлений о том, как примут его американцы, возбуждение — от удовольствия сочетать полезное (чтение документов и консультации с восточноевропейскими лидерами) с приятным (нескончаемые шутки над теми, кто, в отличие от самого Хрущева, страдал морской болезнью), а также от «особого чувства», связанного с тем, что «воды там видимо-невидимо»¹¹⁹.

Помощники и эксперты¹²⁰ по очереди читали Хрущеву донесения разведки. Дмитрий Горюнов, один из помощников Хрущева, вспоминает, что «на корабле он был очень спокоен, хотя вообще он человек очень импульсивный»¹²¹. Зато Громыко пришел в ужас, когда Хрущев надиктовал ему ремарки, обостряющие выступления, подготовленные для него в Москве Министерством иностранных дел: «Резче отметить односторонность действий аппарата ООН… Стоит подумать, чтобы ООН перенести (штаб-квартиру) в Швейцарию, в Австралию или в СССР… В ответ на ноту США… надо действовать наоборот: в зубы дал и сказать извините, я этого не хотел сделать, но войдите в мое положение, я был вынужден это сделать, потому что вы зубы подставили…»¹²²

В течение долгого путешествия Хрущев часто общался с моряками, развлекая их шутками и разными историями. Другие восточноевропейские лидеры вечерами играли в карты в баре, но он предпочитал смотреть кино, хотя иногда выпивал вместе с ними. Самодеятельное представление, подготовленное командой корабля, они смотрели вместе. Днем, когда старшие члены делегаций, страдавшие от морской болезни, сидели по своим каютам, а младшие чиновники ухаживали за официантками и машинистками, Хрущев любил проводить время с молодыми дипломатами — например, с Аркадием Шевченко. В разговорах с ним он жаловался на свое незнание западной литературы, однако шутливо замечал, что, прежде чем учить иностранные языки, «ему бы русским как следует овладеть». Когда заходила речь о лидерах западных держав, Хрущев выражал уверенность, что с помощью пропагандистских заявлений о всеобщем и полном разоружении сумеет добиться того, чтобы западные лидеры смягчили свои позиции в отношении ограничения вооружений. «Всякому овощу свое время», — добродушно замечал он¹²³.

19 сентября «Балтика» бросила якорь в порту Нью-Йорка. Какое отличие от триумфального прибытия Хрущева в Америку год назад! Теперь на американской земле Хрущева встречала демонстрация профсоюза портовых грузчиков с плакатами типа: «Холодно осенью, летом жара, Сталин подох — тебе тоже пора!»

«Было множество ряженых людей, в разных цветных костюмах, — вспоминал Хрущев, — с плакатами и лозунгами. Они что-то выкрикивали в репродукторы… Мы все высыпали на палубу, смотрели на чучела и смеялись. Для нас это было чем-то вроде шутовского карнавала»¹²⁴.

Чем дальше, тем хуже. Для советского корабля отвели док номер 73 — старый, полуразрушенный ангар на Ист-Ривер. Корреспондент «Правды» Геннадий Васильев отправил в редакцию отчет о прибытии заблаговременно, еще в море: в его репортаже с безоблачного неба ярко светило солнце, на берегу Хрущева встречали радостные толпы, со всех сторон летели цветы и добрые пожелания. На самом же деле было пасмурно, дождь лил как из ведра, и на причале, кроме советских официальных лиц с семьями, журналистов, полиции и охраны, «встречали» русских только венгерские эмигранты. Профсоюз портовых грузчиков бойкотировал «Балтику», и дипломатам пришлось самим разгружать свой багаж.

Шевченко полагал, что в таком приеме следует винить советских послов в США и в ООН, слишком буквально понявших приказ «не тратить народные деньги на шикарный пирс». В действительности этот приказ отдал сам Хрущев. Теперь он был уверен, что «некоторые американцы иронизировали над русскими», однако понимал, что «виноватого искать было нечего, это я сам был виноват».

Хрущев гордо сошел с корабля, твердо ступил на толстый восточный ковер, впитывавший дождь, как огромная губка, и поинтересовался, не желает ли президент Эйзенхауэр присоединиться к нему на импровизированном саммите в ООН. Васильев успел позвонить в Москву и убрать из своего репортажа безоблачное небо и сияющее солнце, однако ликующие толпы остались¹²⁵.

Хрущев пробыл в Нью-Йорке до 13 октября и улетел в Москву на самолете. В общей сложности он отсутствовал в Кремле более месяца — даже по его стандартам срок немалый. Очевидно, на родной земле Хрущев чувствовал себя вполне уверенно и не боялся оставлять коллег без присмотра. Однако из-за одержимости своей миссией он задержался в США намного дольше необходимого.