Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - читать онлайн книгу. Автор: Хелен Раппапорт cтр.№ 111

* * *

Много лет спустя Мэриэл Бьюкенен вспоминала «мертвую тишину в Петрограде» накануне революции. «Все те же широкие улицы, которые мы так хорошо знали, те же дворцы, те же золотые шпили и купола, поднимающиеся из жемчужного цвета туманов, — и тем не менее все вокруг казалось нереальным и странным, как будто я никогда не видела этого раньше. И везде пустота: ни длинных верениц телег, ни переполненных трамваев, ни извозчиков, ни частных экипажей, ни городовых» ^[1134]. На следующее утро, 28 февраля, когда по всему городу продолжились беспорядки, из Александровского парка, по‑прежнему покрытого глубоким снегом (а мороз стоял –37,2 °C), раздались звуки прерывистой стрельбы и крики из Царскосельских казарм. Сначала кучка пьяных солдат‑дезертиров стала палить в воздух, вскоре это переросло в мятеж большей части гарнизона и батальонов резервистов. Вскоре, кроме ружейного огня, послышались звуки «Марсельезы», которую играли военные оркестры, и крики «Ура!». Императорская семья тем временем оставалась под защитой лишь немногих оставшихся верными подразделений, которым в сильный мороз пришлось разбить лагерь в парке.

Видя, что ситуация усугубляется, Лили решила остаться с Александрой, попросив Николая Саблина и его жену, которые жили в одном с ней доме в городе, присмотреть за ее сыном ^[1135]. Больные дети Романовы выглядели «почти как трупы», как вспоминала она. Из своей комнаты они ясно слышали стрельбу в городе и спрашивали ее, что там происходит. Лили делала вид, что не знает. Все звуки всегда громче слышны на морозе, говорила она им. «Но вы уверены, что в этом все дело? — спросила Ольга. — Вы видите, как даже мама нервничает, мы так беспокоимся о ее больном сердце. Она себя слишком утруждает. Вы обязательно должны сказать ей, чтобы она отдыхала» ^[1136]. Поддерживать атмосферу спокойствия было трудно, но Александра была непреклонна: она не хотела, чтобы дети что‑нибудь узнали, пока не станет «невозможно скрывать от них правду». В тот день она позвонила Биби во флигель, предупреждая ее об опасности их нынешнего положения: «Все кончено, все перешли на их {революционеров} сторону. Молитесь за нас, нам больше ничего не нужно. В крайнем случае мы готовы забрать детей, даже тех, кто болен… Все трое находятся в одной комнате в полной темноте, они сильно страдают, только маленькие знают все». Услышав это от Биби, Валентина Чеботарева обсудила ситуацию со своими ранеными. Все они считали, что Николай, когда вернется, будет «защищать правительство Родзянко». «Спасение возможно, — писала Валентина в своем дневнике в ту ночь, — но я полна сомнений» ^[1137].

В 10 часов вечера 28‑го, желая поблагодарить верные подразделения, которые по‑прежнему охраняли их в такой мороз, Александра вышла из Александровского дворца, держа за руку Марию, и подошла поговорить с ними. Свет был только от горящих вдали пожаров. Лили Ден смотрела из окна, как Александра, «завернутая в меха, идет от одного человека к другому, совершенно не боясь за свою безопасность» ^[1138]. В парке было удивительно тихо, только вдалеке раздавались звуки стрельбы да слышен был хруст сапог по снегу, когда они с Марией «прошли, как темные тени, от одной шеренги к другой», улыбкой приветствуя знакомых солдат ^[1139]. Многие выкрикивали приветствия, и Александра остановилась, чтобы поговорить с ними, особенно с офицерами царского конвоя, которые встали защитной стеной вокруг нее, когда она возвращалась во дворец. «Ради Бога, — сказала она, прежде чем уходить, настояв на том, что они будут заходить внутрь греться, — я прошу всех вас не допустить, чтобы из‑за нас пролилась чья‑то кровь!» ^[1140]

В ту ночь Александра решила, что Мария будет спать в ее постели. По сути дела, с тех пор как Николай уехал в Ставку, одна из девочек спала в ее комнате, поскольку они все боялись оставлять мать одну ^[1141]. Для Лили постелили на диване в гостиной девочек, которая соединялась непосредственно с их спальнями. Тут Лили также была бы под рукой в случае необходимости. Анастасия приготовила для нее комнату, заботливо положив на кровать ночную рубашку для Лили, поставила на тумбочку иконку и даже фотографию сына Лили, Тити, которую нашла в их коллекции фотографий ^[1142]. «Не снимайте корсет, — сказала Александра, объясняя Лили и Изе Буксгевден, что они должны быть готовы выехать в любой момент. — Никто не знает, что может случиться. Император прибудет завтра между пятью и семью, и мы должны быть готовы встретить его» ^[1143]. В ту ночь Лили и Анастасия никак не могли заснуть. Они подошли посмотреть в окно и увидели, что во дворе установлена большая пушка. «Вот папа будет удивлен!» — заметила пораженная Анастасия ^[1144].

Многие из дворцовых служителей бежали в ту ночь, но в Петрограде председателю Думы Михаилу Родзянко пока удавалось поддерживать порядок, и положение в городе, казалось, стало налаживаться. «Говорят, что в Царское Село направлены представители, чтобы сообщить императрице о смене правительства, — писала Елизавета Нарышкина, которая не смогла выбраться из города. — Вся революция произошла мирно» ^[1145]. Но это было не совсем так: революционные группы то и дело стремились прорваться к Александровскому дворцу, намереваясь захватить Александру. Граф Бенкендорф осмотрел оставшиеся войска, на которые он мог теперь рассчитывать: один батальон Гвардейского экипажа, два батальона Объединенного полка императорской гвардии; два эскадрона царского конвоя, одна рота железнодорожного полка и одна батарея полевой артиллерии, переведенная из Павловска ^[1146].