Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 248

В конце 1518 года он покинул Кубу с несколькими сотнями своих последователей. Кортес откровенно презирал власть губернатора этого острова и впоследствии обосновал свои действия военными трофеями, преподнесенными короне. После высадки на берег у порта Веракрус в феврале 1519 года он приказал сжечь суда, на которых пришел, чтобы лишить своих людей желания вернуться к ним, и затем начал поход на высокое центральное Мексиканское нагорье, на котором предстояло развернуться одной из самых драматических постановок во всей истории империализма. Когда испанцы добрались до города Теночтитлан, их поразил вид цивилизации, обнаруженной там. Помимо его богатства в виде золотых изделий и драгоценных камней она расположилась на земле, пригодной для поместного возделывания, знакомого кастильцам, покинувшим родные дома.

Притом что насчитывался совсем немногочисленный отряд последователей Кортеса и их завоевание Ацтекской империи, доминировавшей над центральным плато, представляется большим подвигом, они воспользовались большим техническим превосходством. К тому же им крупно везло. Народ, против которого испанцы вели наступление, находился на технически примитивном уровне, легко подвергался панике, когда захватчики, закованные в стальные доспехи, в конном строю применяли стрелковое оружие, привезенное с собой. К тому же сопротивление ацтеков ослаблялось жутким их подозрением, что Кортес представляет собой воплощение их бога, возвращения которого они ждали. Беда заключалась еще в том, что ацтеки отличались большой восприимчивостью к завезенным на их континент из Европы заболеваниям. Кроме того, их самих считали расой эксплуататоров, причем весьма жестоких; их подданные из индейских племен видели в новых завоевателях своих избавителей или, по крайней мере, просто гуманных хозяев. Следовательно, обстоятельства для испанцев складывались предельно благоприятные. Как бы то ни было, но решающим для них фактором послужила собственная непреклонность, мужество и безжалостность.

В 1531 году Франсиско Писарро отправился точно так же покорять народы Перу. Его достижения ценятся гораздо выше покорения Мексики, ведь в Чили, как это ни странно, конкистадоры Писарро продемонстрировали еще более ужасающую алчность и жестокосердие. Сотворение новой империи началось в 1540-х годах, и практически сразу состоялось одно из самых грандиозных геологических открытий за все исторические времена. То есть испанцы обнаружили на горе, названной Потоси, огромное месторождение серебра, послужившее на протяжении последующих трех столетий главным источником серебряных слитков, поступавших в Европу.

К 1700 году Испанская империя в Америке номинально покрыла огромную территорию от современного Нью-Мексико до реки Ла-Плата. Через Панаму и Акапулько ей обеспечивалась связь морем с испанцами на Филиппинах. Только вот огромная протяженность расстояния при взгляде на карту пусть не вводит вас в заблуждение. Калифорнийские, техасские и мексиканские земли к северу от Рио-Гранде в те времена люди освоили совсем слабо; по большей части там встречались редкие форты и фактории, а также чуть большее число миссий. Население на территории нынешнего государства под названием Чили тоже встречалось нечасто. Самыми важными и наиболее плотно населенными областями тогда считались три государства: Новая Испания (как в те времена называли Мексику), быстрее других превратившаяся в развитую часть испанской Америки; Перу, ценившаяся своими рудниками и интенсивно заселявшаяся; а также некоторые острова Карибского бассейна покрупнее и давно обитаемые. Области, непригодные для заселения испанцами, долгое время оставались вне поля зрения администрации.

Индейцами управляли наместники короля, обосновавшиеся в Мехико и Лиме, как родственными королевствами Кастилии и Арагона, подчинявшимися короне Кастилии. При них существовал свой собственный высочайший совет, через который испанский король осуществлял прямое правление. В теории такая система служила высокой степени централизации власти; на практике же все сводилось к профанации в силу географических и топографических факторов. При существовавших в то время средствах сообщения полноценное управление Новой Испанией или Перу из Испании представлялось невозможным. В повседневной деятельности наместники короля и находившиеся в их подчинении генерал-капитаны пользовались полной самостоятельностью. Но колониями можно было управлять из Мадрида в силу его финансового превосходства, и действительно, испанцы с португальцами больше века пользовались монополией на колонизацию Западного полушария, и лишь у них получилось использовать свои американские владения не только как самоокупаемое предприятие, но извлекать из него чистую прибыль для метрополии. По большому счету доход приносил вывоз драгоценных металлов. После 1540 года серебро потоком полилось через Атлантику, но, к несчастью испанцев, его потратили на войны с Карлом V и Филиппом II. К 1650 году в Европу доставили 16 тысяч тонн серебра, не говоря уже о 180 тоннах золотых предметов.

Извлекли ли испанцы еще какую-либо экономическую выгоду из Америки, сказать сложнее. Они разделяли с остальными представителями держав-колонизаторов своей эпохи веру в возможность всего лишь ограниченного объема торговли; она происходила из того, что дела с колониями следует вести с помощью их регулирования и силой оружия. Более того, испанцы придерживались еще одного постулата ранней колониальной экономической теории, состоявшего в представлении о том, что в колониях нельзя позволять развитие отраслей промышленности, способных потеснить отрасли промышленности метрополии на ее рынках. К несчастью, испанцы отстали от народов других европейских стран с точки зрения использования своих преимуществ в колониях. Пусть даже они предотвратили развитие промышленности колоний, остановив их развитие на переработке зерновых культур, горной добыче и изготовлении изделий кустарного промысла, тем не менее испанским властям становилось все труднее сдерживать иностранных купцов («чужаков», как их стали называть), устремившихся на их территории. Испанским плантаторам скоро потребовался товар, которого испанская митрополия не могла им поставлять, – прежде всего, рабы. Кроме горнодобывающей промышленности, экономика островов и Новой Испании существовала за счет сельского хозяйства. Острова Карибского бассейна скоро попали в зависимость от рабства; в материковых колониях испанское правительство, не желавшее поощрять превращение покоренного населения в рабов, разработало альтернативные механизмы привлечения трудовых ресурсов. Во-первых, сначала на островах, а потом в Мексике получила распространение своего рода феодальная власть: испанцу предоставляли в распоряжение энкомьенду, то есть группу деревень, на которые распространялось его покровительство в обмен на откуп в виде оброка или барщины. Общий результат такой системы редко отличался от простого крепостничества или даже от рабства, которое в скором времени получило значение африканского рабства.

Наличие еще до прихода колонизаторов многочисленного местного населения, использовавшегося в качестве трудового ресурса, сыграло такую же значительную роль, как и природа оккупационной державы, чтобы мы теперь могли отличить колониализм в Центральной и Южной Америке от колониализма в Америке Северной. За века мавританской оккупации испанцы и португальцы впитали в себя представление о жизни в многонациональном обществе. Прошло совсем немного времени, и в Латинской Америке появилось население со смешанной кровью разных рас. В Бразилии, которую португальцы в конечном счете отбили у голландцев после 30 лет войны, наблюдалось смешение крови одновременно с местными народами и с растущим чернокожим населением завозимых рабов, сначала в XVI веке работавших на плантациях сахарного тростника. В Африке португальцы тоже не проявляли беспокойства по поводу расового кровосмешения, и отсутствие у них расовой дискриминации считается гуманным обстоятельством португальского империализма.