Дневник. 1873–1882. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Милютин cтр.№ 89

30 сентября. Вторник. В последние мои поездки в Ливадию не узнал я ничего нового о ходе восточного вопроса. Продолжается обмен телеграммами между кабинетами; всё более и более обнаруживается рознь между ними. Австрия и Франция почти уже отказались от участия в предположенном Англией занятии Смирны в виде залога; Германия закулисно убеждает султана уступить Дульцинье безусловно, дабы тем дать благовидный предлог державам отменить начатую союзную демонстрацию. Италия, первоначально так поспешившая согласиться на предложение Англии, теперь ставит условием согласие других кабинетов. Таким образом, только Россия продолжает идти заодно с Англией в решительных мерах для побуждения Турции к исполнению требований Европы. Но и сама Англия не решится действовать только вдвоем с Россией.

Между тем Сабуров из Берлина телеграфирует, что князь Бисмарк заявил ему о согласии Австрии на те условия, на которых еще в феврале месяце предполагалось восстановить тройственный союз. Сегодня при докладе Гирса государю об этих условиях я высказал мнение, что с февраля положение дел значительно изменилось; те условия, которые мы тогда считали для себя желательными, уже теряют свое значение после падения кабинета Биконсфильда, так что проектированные в феврале взаимные обязательства оказываются ныне выгодными только для одной Австрии. Мнение это разделяют и Гирс, и сам государь. Положено выждать более обстоятельных письменных объяснений от Сабурова.

Не вижу также никакой выгоды в том, чтобы султан согласился только на уступку Дульцинье без всяких обязательств по всем прочим вопросам, как будто всё дело и заключается только в передаче одного этого пункта. Если Порта послушается убеждений германского императора и решится передать Дульцинье черногорцам, то Европа обрадуется такому благовидному предлогу для отмены предпринятых морских демонстраций и притворится удовлетворенною; а что же будут делать бедные черногорцы, оставшись одни лицом к лицу с албанцами на всем остальном протяжении спорной границы? Какого решения дождется Греция? Какой исход получат все прочие вопросы, истекающие из Берлинского договора и остающиеся невыполненными?

4 октября. Суббота. Начались на месте непосредственные переговоры черногорцев с Риза-пашой ^[93] об условиях уступки Дульцинье. Англия видит, что, кроме России, никто не поддержит ее в мерах против Турции.

Переговоры Бютцова с Цзеном не подвигаются так успешно, как мы надеялись. Сегодня мы с Гирсом общими силами сочинили телеграмму к барону Жомини в том смысле, чтобы заявить Цзену наши решительные условия, предупредив его, что в случае невозможности немедленно решить дело в Петербурге на этих основаниях дальнейшие переговоры будут перенесены в Пекин и поручены адмиралу Лесовскому.

Сегодня день полкового праздника гвардейских казаков и Собственного е. в. конвоя; по обыкновению, был в Ливадии молебен, церковный парад конвою и затем обед казакам под навесами у оранжерей. При этом случае в первый раз государь показался в публике и перед частью войск вместе со своей новой супругой и детьми. Мальчик был даже одет в казачью форму Собственного конвоя. Официальное появление княгини Юрьевской произвело на всех нас тяжелое впечатление. Позже, возвращаясь по почтовой дороге в Симеиз, я встретил коляску, в которой государь катался со своей новой семьей под охраной многочисленного конвоя. Грустно и жаль его.

5 октября. Воскресенье. Утром я занялся приведением к концу начатой мною ранее записки о возможном разрешении восточного вопроса в случае окончательного распадения Оттоманской империи. Быть может, предположения мои – несбыточная утопия; однако же я все-таки намерен показать свою записку Гирсу и спросить предварительно его мнения. Если предлагаемый мною способ решения этого грозного вопроса и окажется несбыточным, то все-таки я твердо убежден, что всего хуже и опаснее оставлять течение дел на произвол случайных обстоятельств и не приготовиться к неизбежной катастрофе заблаговременным соглашением между большими державами.

7 октября. Вторник. Сегодня прибыл в Ливадию наследник цесаревич со всей семьей. Встреча была на пристани в Ялте обычным порядком. По этому случаю я возвратился в Симеиз позже обыкновенного.

Вопросы политические плохо подвигаются вперед. Относительно Дульцинье еще неизвестно, как идет дело между турками и черногорцами. Есть сведения, что в Смирне турки принимают меры обороны: кладут подводные мины, возводят укрепления. Между державами всё более и более обнаруживается рознь. Из донесений Сабурова о его секретных совещаниях с Бисмарком (проезжавшим через Берлин) и Гогенлоэ видно, что германский канцлер возобновляет прежние свои сладкие речи в отношении к нам, уверяет, что Австрия теперь вполне готова сблизиться с нами на основании тех соглашений, которые были начаты еще зимой, то есть признать неприкосновенность Босфора и Дарданелл, возложив охранение этого ключа Черного моря на султана. В этих видах считают необходимым, будто бы в интересах самой России, во что бы ни стало поддержать Порту от окончательного распада – ergo противодействовать замыслам кабинета Гладстона. Вся эта хитрая аргументация придумана, вероятно, для того только, чтобы нас заморочить и оторвать от сближения с Англией, чего боятся более всего Германия и Австрия.

Переговоры в Петербурге барона Жомини и Бютцова с китайским послом Цзеном приняли не очень благоприятный оборот. Цзен переменил тон; уже не видно прежнего живого желания его покончить скорее дело в Петербурге. Надобно полагать, что в последнее время китайский посол подпал под влияние кого-либо из наших недоброжелателей.

Сегодня был у меня в Ливадии Каравелов – болгарский министр финансов; он привез мне рекомендательное письмо от князя Александра и выразил желание посоветоваться со мной по вопросу о железных дорогах в Болгарии. Я высказал ему свое мнение почти в том же смысле, в каком на днях высказывал нашему известному инженеру Струве, а именно: Болгария в настоящее время не может и думать о постройке какой-либо железной дороги; финансы ее не позволяют приступить к такому разорительному предприятию, особенно на условиях, какие предъявлены компанией, называющей себя французской, а в сущности австрийскою, Гирша. Только став твердо на почве финансового своего устройства, Болгария может устоять против напора Австро-Венгрии и ее европейских эксплуататоров.

Каравелов обрадовался, слыша от меня такие суждения, и сознался, что в Болгарии были до сих пор убеждены в желании русского правительства ускорить постройку железной дороги от Систова к Тырнову и далее. Такое странное недоразумение можно объяснить только личными стараниями нашего дипломатического агента в Болгарии Кумали, который явно принял под свое покровительство означенную французско-австрийскую компанию. От меня Каравелов пошел на аудиенцию, назначенную ему государем.

И вот этот человек, которого несколько месяцев тому назад выдавали за вожака красной партии в Болгарии, из-за которого князь Александр чуть было не отказался от болгарского престола, теперь в Ливадии, в кабинете государя, принят милостиво и любезно.

11 октября. Суббота. Кончив свой обычный доклад в присутствии наследника цесаревича, я доложил государю о записке, в которой изложены мною мысли касательно решения восточного вопроса в случае окончательного распада Турецкой империи. Государь пожелал, чтобы я прочел свою записку вслух; в средине чтения вошел Гирс. Государь несколько раз замечал, что многое в моих предположениях согласно с мыслями, некогда высказанными покойным императором Николаем I, и вообще одобрительно отозвался о моей записке, сказав Гирсу, что при случае можно было бы завести речь с Бисмарком в смысле моих предположений.