Боль мне к лицу - читать онлайн книгу. Автор: Гузель Магдеева cтр.№ 61

— Все просто. Я долго готовил Ивана к тому, что он лишится любимой женщины. И вдруг объявляешься ты, со своими голосами и умением чувствовать убийцу. Мне стало интересно, что из этого выйдет. Я подбирался к тебе близко, но ты не понимала, просто боялась всего. Черного джипа, из которого на тебя смотрит темнота. Случайного прохожего с собакой. Я уже не верил, что смогу получить кайф от этой истории, но ты меня удивила. Доронин недолго сопротивлялся твоему обаянию. У них и раньше с женой не все было идеально, — сколько раз она выгоняла его, а потом пускала обратно. Буквально за неделю до твоего появления они сошлись снова, и, как выяснилось, ненадолго. Я стал еще ближе, чтобы наблюдать за ним, видеть все эмоции, знать, как двигается расследование. Лена делилась со мной, рассказывала обо всем, что происходит, а я тихонько направлял ее в нужную сторону. Так она решила помочь тебе, — вечная альтруистка. Ты знаешь, что на нашего профайлера напал ее мужчина? И чуть не зарезал ножом? Его признали больным и засунули в психушку, и очень даже возможно, что лежал он рядом с тобой. Пережив насилие, Лена просто горела идеей быть полезной хоть для кого-то.

Длинный монолог, от которого тошнит. Насколько он прекрасен внешне, настолько уродлив внутри. Я вспоминаю, как Адам шептал мне про людей, протягивающих руку помощи, чтобы утопить — ведь маньяк тогда действительно имел в виду себя, но понять его слова мне удается слишком поздно.

Убийца продолжает, не особо обращая внимание, слушаю я или нет:

— Поначалу жертвой должна была быть только Яна. За ней было забавно наблюдать: как она тащила сюда похоронный венок, чтобы насолить тебе, — усмехается. — Впрочем, зря выкинули, пригодился бы.

— Это ты принес бабочек?

— Да. Мне интересно было, как ты отреагируешь на них. Я рассчитывал, что подарок тебе понравится, но когда понял, что наша девочка боится насекомых, вышло еще забавнее. Символично…

— Почему при каждой нашей встрече ты пытался отвести подозрения, намекая на других?

— Наблюдал. Хотел знать, до какой степени неверие может загнать тебя в рамки страха, заставить сомневаться в Иване. Но ты держалась стойко. Впрочем, я не особо врал, говоря о других. Толика было легко запугать и начать шантажировать, а Петра поперли из органов, когда после допроса с пристрастием скончался подозреваемый. Братец замял дело, но кровь с рук так просто не отмыть. Так?

Я игнорирую вопрос.

— Это будет интересно. Я заставлю Ивана метаться меж двух огней, словно бабочку. В итоге любой вариант опалит его крылья, — он тихо смеется, а по мне бегут мурашки от ужаса. — Я скидывал ему подсказки, уводя подальше от тебя, но полицейский, думая о любимой, решил, будто я охочусь только за женой, и что фиктивный развод остановит меня. Остался еще один намек, чтобы понять — я все равно лишу его всех близких людей, всех, кого Иван любит.

— Как ты можешь решать за человека, к кому какие чувства он испытывает? Мы с ним были вместе лишь неделю.

— Я знаю, как сделать ему больнее. Я знаю о нем все, даже то, чего не знает он сам. Я был его тенью больше семи лет.

Меня передергивает: столько в словах Адама одержимости, стремления превосходить, — наверное, впервые за весь ночной, длинный разговор, он обнажает свои эмоции. Я слушаю, не перебивая его, и от предстоящей участи меня сотрясает озноб. Когда Иван поймет, что надо не прятаться, а за мной бежать, будет поздно. Все, что он найдет — только мое еще теплое тело. По поводу того, будут ли с меня свисать кишки или обойдемся, — ни слова.

— Почему — бабочки? — не выдерживаю я.

— Ты похожа на мотылька. А бабочки… В символике они обозначают души, а ты ведь — душевнобольная.

— Вот уж спасибо, — хмыкаю я. Можно подумать, что он здоров. — Во сколько… ты убьёшь меня?

— Через три часа сорок две минуты. Можешь поспать, если хочешь. Я разбужу тебя, чтобы ты успела умыться и сходить в туалет.

Сказанное никак не укладывается в голове. Какой туалет? Какое, нафиг, «умыться»? Будто заботливый муж собирает меня в путешествие, а не сообщает о факте приближающейся кончины.

— Не хочется мне спать перед смертью. В следующей жизни высплюсь, — задаю следующий вопрос, — почему ты так уверен, что Иван не придет сюда раньше времени? Почему именно утром, а не сейчас?

— Я все рассчитал. Он не успеет совсем чуть-чуть. Тебя уже будет не спасти, а я скроюсь. За ним следят, и если планы изменятся, я узнаю об этом первым. Не беспокойся, вскрыть тебе живот я всегда успею.

Мы замолкаем.

Рассвет лениво заползает в комнату, окрашивая ее в сине-сиреневый цвет. Адам лежит, прикрыв глаза, но как только я собираюсь пройти мимо, тут же садится. Сонное оцепенение мгновенное слетает с его смуглого лица.

— Мне в туалет, — поясняю я, проходя мимо. К счастью, внутрь он не заходит, но дверь просит оставить приоткрытой. Вежливый, словно снова играет знакомую роль.

Замираю, уставившись в свое отражение. Перед смертью не надышишься, кажется так? «Помогите мне, пожалуйста!» — умоляю голоса, глядя через зеркало в собственные глаза. Где там, за хрусталиками, за палочками и колбочками, скрывается мир безумия, в котором живут девочки — шептуны? «Вы же можете, хоть что-то, наверняка, можете. Не будет меня, сдохнете и вы».

Выхожу, чтобы не вызвать подозрений у Адама.

«Ложись, спи», — вдруг шепчет четвертая.

«Поможешь?»

«Я … постараюсь. Только спи, умоляю, иначе я не смогу».

— Адам, — обращаюсь к убийце. — Я передумала. Посплю полчаса.

— Валяй, — отвечает он, пересаживаясь в кресло. Я ложусь на диван, поворачиваюсь к нему спиной, и как ни странно, засыпаю.

Мне снится Иван. Я вижу, как он курит, глядя в окно; за его спиной большая незастеленная кровать. Понимаю, что полицейский в собственной квартире. Доронин молчит, глядя вдаль, потом выкидывает окурок в окно и закрывает форточку.

Укладывается в одежде поверх покрывала, закрывает лицо руками.

Я испытываю столько нежности при виде его, что забываю про все свои страхи, про то, что рядом убийца, обещающий лишить меня жизни всего через десятки минут.

«Услышь меня», — прошу, но шептуны успокаивают: «Все будет нормально, не мешай».

И я не мешаю, проваливаясь в черное небытие.

— Время пришло, — рука в кожаной перчатке скользит по ключице, и я словно выныриваю на поверхность, хватая ртом воздух. Адам стоит надо мной, собранный, готовый, а я вдруг понимаю, что жить мне осталось совсем мало. Сон отбирает последние силы, заставляя чувствовать себя разбитой. — Тебе лучше не завтракать.

— Почему? — еще не проснувшись, задаю вопрос, но после понимаю, что не хочу, чтобы он озвучил ответ вслух.

Прохожу мимо него в душ, словно идя на эшафот. Включаю горячую воду, наполняя ванную комнату паром. Я не знаю, как оттянуть неизбежное, и не знаю, что делать. Может, пока он не видит, схватить лезвие и вскрыть вены? Или наглотаться таблеток?