Боль мне к лицу - читать онлайн книгу. Автор: Гузель Магдеева cтр.№ 63

Толик рассказывает, как повязал приставленный за Дорониным «хвост», как вместе с Ваней они поехали в эту квартиру, а дальше я уже знаю сама.

— Иван пошел один, первым, запретив мне соваться до приезда подмоги, — Толик хмурится, — поднялись бы вместе, возможно, его не ранили.

— С ним точно будет все хорошо?

— Да, Ань. Насколько это вообще возможно, — и мы замолкаем, разбавляя радость от поимки убийцы горькими слезами от потери стольких людей.

Я устало усаживаюсь на лавку возле подъезда, дожидаясь, когда до меня доберется фельдшер, чтобы осмотреть и отпустить, только сейчас вспоминаю, что кроме Ваниной футболки так и не успела ничего надеть.

Провожу по костяшкам пальцев, наблюдая за оживленно переговаривающимися полицейскими. Оглядываясь по сторонам, пытаясь найти Толика, но мужчины не видно.

Отвлекаясь, бормочу себе под нос:

— Алла, Лиля, Яна, — надеясь, что теперь они чувствуют себя отомщенными. — Я смогла, Солнце. Спи спокойно.

Адама увозят в больницу; я знаю, что он серьезно ранен и никто не уверен, что его довезут до больницы живым. Провожаю тяжелым взглядом, мечтая смыть сегодняшний день и все, что связано с убийцей, из своей жизни.

Когда Толик отвозит меня к родителям, я не ощущаю ничего, кроме того, что живая — и радуюсь, что спаслась.

«Мы были с тобой, как обещали», — поют голоса.

Мысленно благодарю своих девочек.

«Спасибо».

И они мурлычут довольные песни, позволяя, наконец, любить себя, а не ненавидеть.

Через две недели я переезжаю от родителей в бабушкину квартиру и начинаю делать ремонт. Сама клею обои, вешаю новую люстру и занавески, расставляю книги по полкам. Родители тоже помогают мне: отец чинит проводку в очках со смешной, перемотанной синей изолентой, дужкой; мама раскладывает одежду в шкафу, ловко управляясь здоровой рукой и не переставая болтать:

— Там место хорошее, я думаю, тебе понравится. Поработаешь, а как диагноз снимут, и на повышение можно будет идти. Справки все равно никто не требует.

— Хорошо, мама, — соглашаюсь я, не уточняя, что для пересмотра мне снова нужно ложиться в больницу под наблюдение, — к счастью, на этот раз в другую. Если, конечно, Доронин не поможет решить этот вопрос быстрее.

Иван… За это четырнадцать дней мы видемся с ним дважды. Я замираю с книгой в руках, вспоминая о нем.

Когда на следующий день после той ужасной ночи мне на домашний звонит Петр, я удивляюсь его звонку, не меньше, чем он сам. Не веря своим ушам, соглашаюсь на предложение Доронина.

После обеда адвокат заезжает за мной, и мы вместе едем навестить Ваню, в ту самую ведомственную больницу, куда я попала после приступа мигрени.

Поднимаемся зелеными коридорами до его палаты, входим по очереди внутрь, так и не обмениваясь ни одной фразой по дороге.

Иван лежит с перебинтованным плечом. Я присаживаюсь на свободный стул, а Петр замирает рядом.

— Привет, — не открывая глаз, здоровается Ваня. — Как там все?

— Отлично, — отвечает брат. — Преступник пойман, лежит в больнице на грани жизни и смерти.

— Если он не сдохнет сам, я убью его собственными руками.

Мы обмениваемся взглядами с Петром, и тот откашливается:

— Где здесь можно выпить кофе? Башка трещит, — возможно, в этот момент он перешагивает через себя. Петр ухожит, а я думаю о нем и Яне, и еще — о нас с Ваней.

— Спасибо, — произношу, когда молчать становится невыносимо. — Ты спас меня.

Голубые глаза так внимательно смотрят на меня, словно сканируют. Как тогда, при первой встрече. Кажется, что это было целую жизнь назад

Сдерживаюсь, безумно желая коснуться его горячей кожи.

— Я боялся опоздать.

— Но пришел вовремя.

— Тогда, проваливаясь под утро в сон, я будто слышал голоса. Может, это водка, может, что-то еще, но они говорили… Говорили о тебе. Это они? Твои шептуны.

— Гипнапомическая галлюцинация, — грустно улыбаюсь я. — Тебе просто приснилось, потому что ты много думал обо мне.

Он кивает, соглашаясь с разумной версией. Психические заболевания не передаются половым путем.

— Можно я еще раз приеду, Ваня?

Доронин вздыхает в ответ:

— Зачем тебе это?

— Просто, — отворачиваюсь, не находя нужных слов.

Ему еще предстоит пережить похороны Яны, и мне хочется быть с ним рядом в нужный момент. Я все равно люблю Доронина, ощущая тепло от мыслей о нем. Я не загадываю наперед, чем кончится эта история, но ведь никто не мешает просто мечтать о счастье.

— Приезжай, — мы сталкиваемся взглядами, и я киваю, благодаря. Нельзя сейчас требовать от него большего; всем нам, после случившегося, требуется время, чтобы прийти в себя.

После Петр отвозит меня домой и останавливает, когда я уже выхожу из машины:

— Аня.

Вопросительно смотрю на него.

— Я должен ненавидеть тебя. За то, что она умерла, а ты спаслась и стоишь тут, живая. Но не могу. Почему, не знаешь?

Пожимаю плечами. Самой бы разобраться в своих чувствах, где тут до других.

— Ивану понадобится твоя помощь.

— Я всегда буду рядом. Если тебе тоже…

— Нет, — грубо прерывает он и добавляет чуть мягче, — всегда есть бабы и алкоголь, чтобы утешиться.

Фраза, не требующая ответа. Петр уезжает, не прощаясь, а я присаживаюсь на скамейку у подъезда, не поднимаясь домой.

Кручу в руках телефон, позаимствованный у папы, и, не выдержав, набираю номер Елены, по традиции, совершенно не представляя, о чем будет наш разговор.

— Да, — отвечает она чужим, незнакомым мне голосом, и я не уверенно начинаю:

— Лена…

Но она сухо прерывает:

— Извини, я очень занята, — и отсоединяется.

Я гипнотизирую стену, раздумывая о том, что сейчас произошло, а потом качаю головой. Возможно, настал мой черед помогать ей пережить то, что случилось.

Несколько раз меня вызывает Толик для дачи показаний. Я пересказываю пережитую ночь ужасов, к третьему разу начиная относиться к истории так, будто она произошла не со мной. Так легче.

Шептуны обретают гармонию со мной, превращаясь в подружек. Я пытаюсь принять себя такой, с голосами в голове, способными спасти жизнь, прийти на помощь, когда нужно. Возможно, я сильно отличаюсь от других людей, но кто сказал, что это плохо? Мы с ними начинаем верить в дар, а не в проклятье.

Когда я днем иду забирать вещи из дома Ивана, то замираю возле квартиры Кирилла. Он так и остается для меня темной лошадкой; звоню в дверь, ожидая ответа, но никто не открывает. Пока я топчусь, раздумывая, выглядывает бабушка — соседка, узнавая меня в лицо: