Ровесник СССР: Всюду Вселенную я объехал - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Силантьев cтр.№ 83

Большая территория санатория граничила с городским парком «Ривьера». Прямой (со сторожем) выход в парк позволял посетить там кинотеатр, различные аттракционы, открытый драматический театр, где проводились союзные фестивали и конкурсы и где я впервые увидел выступление начинающего Петросяна. Ходили мы гулять и в соседний новенький санаторий «Россия» Советов министра СССР. Там актер Владислав Стржельчик удивил нас интереснейшим рассказом о своей театральной жизни.

Крым, Сочи и другие курортные места были предназначены почти исключительно для летнего отдыха. В газетах советского времени можно было прочитать, что на курортах страны ежегодно отдыхали по путевкам миллионы граждан. Путевки бесплатные, с профсоюзной скидкой. Наша семья тоже пользовалась такими льготами, выезжая на каникулы в один из санаториев. Но главным удобством был конечно же известинский дом отдыха «Пахра», открытый круглый год.

Много лет каждую пятницу после работы от здания «Известий» с улицы Чехова стартовали два туристических автобуса в сторону района Теплый Стан и далее по Калужскому шоссе до «Пахры». Примерно через час автобусы прибывали к главному корпусу дома отдыха и все расходились по своим комнатам, кто в корпусах, кто в дачках. Быстро бросив вещи, отдыхающие устремлялись в столовую на ужин. Мой сын, еще малыш, любил ползать среди столов по красному дорожному ковру. Возвращался к маме и уговаривал ее побыстрее скормить ему кашу. Маленькая дочь известного япониста Бориса Чехонина в это время расхаживала от столика к столику и на вопрос, как дела, отвечала, по-детски чуть картавя: «На всякую старуху бывает проруха».

В каменном главном здании находились столовая, кинозал, бильярдная, телевизионный зал, библиотека, зал отдыха с пианино. Остальные постройки дома отдыха были деревянными. На большой территории расположились два двухэтажных жилых корпуса и дюжина дач. Известинское руководство размещалось на постоянной основе в больших дачах и в двух кирпичных корпусах, где раньше жил обслуживающий персонал. Позднее, когда хозяйство разрослось, для персонала построили за дорогой два пятиэтажных панельных дома.

Подмосковная природа дома отдыха «Пахра» была просто волшебной. Река делала резкий разворот перед крутым склоном, на котором еще не зажили следы войны – заросшие густой травой солдатские окопы. С другой стороны на пригорке виднелись уже почти совсем разрушенные постройки фермерского хозяйства, которым, по преданию, управляла некая Марья. Пригорок получил народное название Манькина гора и, минуя ее, отдыхающие заходили по тропам в смешанный лес с широкими полянами, а зимой – с проложенными лыжными трассами. Манькина гора служила нашим лыжникам географической точкой, возле которой они договаривались встретиться после многокилометровых пробежек. По крупным праздникам на Манькиной горе устраивали шашлыки. Пели и танцевали под баян. Все были дружны и веселы независимо от должностей. Путевки в дом отдыха сотрудникам «Известия» стоили очень дешево за счет профсоюзной скидки. Два рубля на уик-энд за сотрудника и пять рублей за члена семьи.

Увы, те времена давно прошли. Главный корпус в условиях новой собственности сгорел, сгнили деревянные корпуса и дачи. Запустел и начал разрушаться недавно построенный большой кирпичный корпус на Манькиной горе. Вокруг на бывших полях и полянах начали возводить коттеджные поселки, закрытые высокими заборами.

Такие же изменения я наблюдал в других районах Подмосковья. Недалеко от Куркино, пригорода Химок, я по приглашению друга жил с супругой в дачном поселке, построенном немецкими военнопленными для сотрудников НКВД-КГБ и госплановского начальства. Дачи, хотя и обветшалые, но удобные, с большими террасами, несколькими комнатами, с отоплением газовой колонкой, ванной и туалетом. Некоторые и сейчас стоят в окружении высоченных берез и многих соток земли. Их, однако, вытесняют роскошные особняки, конкурирующие друг с другом архитектурной роскошью. Таких строений я не встречал ни в Канаде, ни в Мексике, ни в Бразилии или Аргентине, не говоря уже об Англии. Бывшая номенклатурная элита поддержала «революцию сверху» и стала, наконец, приватизатором-собственником государственных дач. В советские-то времена они были тут временщиками: ушел на пенсию и будь добр, очисти занимаемую госдачу для сменщика. Я сам видел в дачном поселке Петрово-Дальнее, как одна генеральша выбрасывала вещички другой генеральши, крича: «Освободите помещение!»

За забором поселка особняков в Новогорске, напротив футбольной тренировочной базы «Динамо», спрятались скромные пятиэтажки местных жителей. На клочках земли копошился рабочий люд, сажая картофель, кабачки и другие овощи. Земля болотистая, в лесу, негодная для посевов. Она, впрочем, такая же, как и около особняков. Их владельцы привозят «камазы» с песком и черноземом, нанимают гастарбайтеров из Средней Азии или Украины и разбивают за забором английские лужайки. Раздается стрекот бензиновых косилок. Прямо как в Англии, где у владельцев домов одно хобби – стричь газоны.

Мне посчастливилось работать в «Известиях» в годы, когда главным редактором был Лев Николаевич Толкунов. Мои зрелые и лучшие творческие годы пришлись на период его «правления». Сужу по вырезкам моих публикаций, которые хранятся в личном архиве. Около половины моего известинского стажа пришлось на работу зарубежным корреспондентом. По числу публикаций на первом месте, естественно, кубинские очерки о первых шагах становления новых порядков на Острове свободы; второе место – девятилетний период работы в Мехико – статьи, репортажи о странах Латинской Америки; третье – цикл материалов о Канаде, от международных комментариев до спортивных репортажей. Приятно было сознавать, что при Толкунове газета пользовалась уважением, росло число ее поклонников-подписчиков.

Оказалось, мы с Львом Николаевичем познакомились еще осенью 1954 года. Тогда я был начинающим журналистом в «Комсомольской правде», получил задание написать статью о важном событии – принятии Конституции Китайской Народной Республики. Управился в срок. Но поскольку я был международником, как говорится, без году неделя, мой опус правили старшие товарищи, а затем послали на консультацию к редактору отдела социалистических стран «Правды» незнакомому Льву Толкунову. Идти было недалеко. «Комсомолка» располагалась тогда в одном здании с правдистами. Толкунов встретил меня «весь – внимание», выглядел очень молодо.

Через десять с лишним лет мы встретились вновь в старом редакционном здании на Пушкинской площади. Толкунов был главным редактором «Известий». Я же – его покорный слуга, корреспондент газеты в Гаване. Приехал в Москву в отпуск. Полагалось явиться к главному на беседу-отчет. К моему счастью, в лице Толкунова я нашел заинтересованного слушателя, который тонко разбирался в предмете разговора. В доверительной обстановке, не растекаясь по древу, я рассказал о последних политических веяниях в Гаване. Так было каждый раз, когда я приезжал в Москву.

После возвращения из кубинской командировки в конце 1968 года Лев Николаевич одобрил мое назначение редактором отдела международной жизни «Недели». В этом популярном приложении к «Известиям» я уже сотрудничал. Долгое время «Неделя» существовала как приблудная овца, жила без своего штатного расписания, на энтузиазме журналистов, искавших свое место под солнцем. При Толкунове все встало на свои места. «Неделя» обзавелась даже своей редколлегией. Я был ее членом и хорошо помню, как Толкунов, невзирая на лишние хлопоты, внимательно рассматривал планы наших публикаций, решал кадровые и другие дела совместно с нашей редколлегией.