Савва Сторожевский - читать онлайн книгу. Автор: Константин Ковалев (Ковалев-Случевский) cтр.№ 26

Та же участь — погибнуть безвозвратно — постигла и так называемый Звенигород Киевский. Эта древнерусская крепость прикрывала подступы к Киеву с юго-востока. Запомнили потомки название града по причине того, что в летописи за 1097 год появилась запись об известном ослеплении здесь требовльского князя Василька Ростиславича. Мелькал он в документах и в период, когда воевал тут за свои интересы князь Юрий Долгорукий. Но появившиеся из ниоткуда всё те же татары так постарались в уничтожении крепости, что сегодня никто не может даже предположить — где мог точно находиться исторический град.

Было на Киевской земле местечко и с таким названием — Звенигородка, на реке Гнилой Тикич. Татары и его, как водится, сожгли, однако городок зачем-то позже восстановили, и в XIV — начале XV века тут появились удельные князья из Карачевской ветви Черниговского дома, называвшиеся Звенигородскими. Ликвидировали удел литовцы, когда Звенигородский князь Александр Фёдорович с сыновьями в 1408 году сбежал от Литвы на Русь. Не эту ли Звенигородку с её черниговским прошлым будут потом неоднократно путать со Звенигородом Московским? Ведь само княжество Черниговское границами доходило почти до Москвы, например, город Руза (рядом со Звенигородом подмосковным) была некоторое время в его владениях. Поэтому, когда говорили, что Звенигород на Москве-реке — это важная пограничная крепость, то имелось в виду, что она не защита Москве, а прикрытие северо-восточных границ Черниговского княжества — от той же Москвы!

Все эти города-тёзки вводили потомков в заблуждение, особенно когда они пытались определить — какой, кому и когда принадлежал. Но уж очень популярным и приятным для уха было это название, ставшее одним из символов древнерусского градостроительства.

Время возникновения подмосковного Звенигорода спорно. Есть предположения, что он был основан князем Юрием Долгоруким в 1152 году, хотя впервые он упоминается в духовной грамоте Ивана Калиты, то есть в первой трети XIV века. Но археологи утверждают, что окрестные холмы, по высоте напоминающие небольшие крутые горы, поросшие лесом, стали излюбленным местом поселения людей ещё несколько тысячелетий ранее. А на горе Сторожи вообще было место древнейших капищ и языческих обрядов, имевшее значение важнейших чтимых мест до христианского времени. Сохранились предания о некоем языческом «святилище Рода», привлекавшем сюда людей, однако, скорее всего, оно имело отношение к Звенигороду Галицкому. Прямо у стен Саввино-Сторожевского монастыря учёные нашли городище V—VII века с остатками погребальных памятников поздней дьяковской культуры. А вот и совсем «свежие» находки, сделанные в районе Саввинской Слободы уже в XXI веке с помощью новых технологий и основанные на методиках радиоуглеродного датирования образцов древесного угля. Люди в древности жгли костры и печи, оставляя следы, которые теперь легко датировать. Вот и появились неумолимые даты: от II века до Рождества Христова, то есть до нашей эры, и далее.

Город же, как таковой («огороженное пространство»), мог появиться на месте нынешнего в XI столетии и ранее, о чём можно прочитать в некоторых старых российских энциклопедиях. А то, что ещё до нашествия татаро-монгольских полчищ, то есть в XII веке, здесь уже построили настоящие укрепления — теперь уже общеизвестный для учёных-археологов факт. Таким образом, Звенигород является ровесником, а может быть и старшим братом Москвы. Если добавить к этому, что названием своим он обязан южнорусским собратьям-тёзкам (обычное дело, когда на Севере Руси дублировали южные названия; самый яркий пример тому — город Переяславль, который, чтобы не путать с более древним, называли ещё и Залесским), то его исконность и некоторая древнерусская историческая сакральность будут вовсе неоспоримы.

Центральную часть Звенигорода, расположенную на большой высоте, окружённую глубокими и крутыми оврагами, а с одной стороны — Москвой-рекой, всегда называли Городком. Странное «уменьшительное» наименование (не город, а городок) было связано, видимо, с тем, что площадь вершины холма, на которой он располагался, была небольшой. Здесь никогда не могло бы разместиться достаточно много построек, чтобы можно было величать поселение Городом. Эта «двойственность» (удобство, защищённость и одновременно — малая площадь) и стала роковой, из-за этого центр Звенигорода никак не превращался в гигантский торговый и людской центр. Но это легко можно было сделать в его окрестностях. А неприступность крепости, её ключевое положение над окружающим пространством, возможность наблюдения за горизонтом на многие километры сделали здешние холмы чуть ли не главным форпостом Северо-Восточной Руси на пути между Востоком и Западом. «Мал да удал» — самая удачная поговорка для Звенигорода, который ещё покажет себя во всём великолепии в конце XIV века, когда здесь соединятся созидательные энергии двух подвижников: Саввы Сторожевского и Юрия Звенигородского.

Как удел Московского княжества город переходил по наследству одному из детей великого князя. Сын Дмитрия Донского — Юрий передал его также своим сыновьям, но те после длительной борьбы за великокняжеский престол уступили его вновь Москве, причём навсегда. Потомки князя Василия, не любившие «зазнавшихся» князей Звенигородских, и особенно — память о Юрии, строившем свою собственную Звенигородскую Русь, старались позднее умалить как можно более значение города. Он в конце XV века перестанет играть какое-либо важное торговое или военное значение.

О Звенигороде, правда, вспомнили первые цари новой династии Романовых. Им очень интересно было понять и даже приподнять завесу тайны, а может быть — даже восстановить подзабытые идеи, волновавшие когда-то игумена Савву Сторожевского и Юрия Дмитриевича. Ведь они уже никак не зависели от потомков Василия I и их пожеланий.

Возрождение Звенигорода во времена Алексея Михайловича могло превратить город в один из самых главных на Руси после Москвы. Но история привела затем к власти Петра Великого, которому Древняя Русь была столь же не интересна, как его отцу — голландские тюльпаны. Звенигород снова забыли. Временный расцвет середины века XVII уже не спасёт его от «не смываемого» налёта «провинциальности», который сохранится и до наших дней.

Но, может быть, именно поэтому Звенигород сохранит какую-то историческую, неповторимую прелесть, загадочность, привлекающую в его окрестности сотни и сотни путешественников, паломников, творческих и жаждущих духовных поисков людей. Он стал одним из проявлений старинных представлений русского воображения о несостоявшемся и канувшем в Лету чудесном граде Китеже.

Князь Юрий, как известно, победив волжских булгар (о чём подробнее читатель узнает позднее), приведёт к стенам своего города некоторое количество пленных переселенцев, которые затем расселятся по ближайшим окрестностям. Однако история оставила нам и другие свидетельства о поселениях, например, приезжавших из Орды татар, которые обосновывались на западе от Москвы, на подступах к Звенигороду. Именно они оставили немало «татарских» названий деревень, сохранившихся до наших дней. В XV— XVI столетиях даже сам город отдавался в качестве владения татарским князьям, переходившим на службу к русскому царю. С чем была связана такая странная традиция? Скорее всего, именно с роковыми для князя Юрия обстоятельствами — его победой над частью Золотой Орды, дипломатией, в которой союзничество с Ордой имело немаловажное значение, борьбой за восстановление права наследования им Московского престола, наконец, с его победой на этом поприще, но затем — поражением его потомков и постоянной местью им со стороны Московских победителей.