Война глазами участника Парада Победы. От Крыма до Восточной Пруссии. 1941–1945 - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Мальцев cтр.№ 4

Зимний распорядок дня начинался в 6 часов 30 минут. Дежурный по роте поднимал руку, а затем её резко опускал. Все дневальные раскрывали рты и выкрикивали самое неприятное слово – подъём!

Уже через две минуты рота следовала на зарядку в Петровскую аллею. Пробежка в нижних рубашках, несколько упражнений – и сон уходил так же быстро, как и приходил в 22 часа 30 минут. Затем туалет, заправка коек, равнение тумбочек и чистка сапог. Утренний осмотр, доклад командиров отделений старшине и следование на завтрак. Голос у старшины был такой мощный, что когда он командовал «шагом арш», то в подвальном помещении, где находилась столовая, гремела посуда, а официантки торопились закончить сервировку столов хлебом, маслом и сахаром. Столовая была тем местом, где соблюдалась полная тишина. Нельзя было разговаривать или двигать стулья. При появлении любого шума подавалась команда «встать», а затем «сесть». После трёхкратного исполнения такой команды рота садилась на стулья совершенно бесшумно, и только после этого можно было приступать к завтраку. Затем заходили в помещение роты, хватали тетрадки и строем шли в классы. На занятиях свободы было больше – можно задавать вопросы, поворачивать голову и что-то записывать. На столах можно было прочесть различные начертания курсантов многих поколений. В них фиксировались личные обиды, некоторые рекомендации, а также сообщалось о количестве компотов, оставшихся до окончания учёбы.

Некоторое однообразие занятий и постоянная усталость вызывали дремоту и даже сон во время лекций. Среди нас выделялся курсант Мельман, который, находясь во сне, всегда правильно отвечал на неожиданные вопросы преподавателей и даже замечал некоторые ошибки изложения. Нашу сонливость очень эффектно умел ликвидировать майор Иванов, преподаватель химдела. Он своим громким голосом, используя необычные ударения и паузы, заставлял спящих курсантов вскакивать и быть посмешищем всего класса. Даже произнося слово «газы», он заставлял нас напрягаться и ожидать чего-то страшного. Он умел нас увлекать названиями веществ, которые были предназначены для уничтожения всего живого и на произношение которых уходило около минуты.

Учился я средне, но с удовольствием. Из-за плохого слуха хуже всего мне давалась морзянка, тренировке которой уделялось много времени в специальных классах. К концу обучения я принимал и передавал около девяноста знаков в минуту, что соответствовало тогдашним требованиям преподавателей.

После шести часов занятий – обед и час отдыха. Затем строевая или лыжная подготовка. Перед ужином ещё два часа занятий. День заканчивался самоподготовкой и личным временем. Перед «отбоем» в роте проходила вечерняя поверка. И так каждый день. Первое время курсантский режим в училище казался сплошным наказанием, но постепенно мы к нему привыкли, и у нас появилась какая-то гордость, связанная с военной профессией.

Наша парадно-выходная форма отличалась хорошим пошивом, большим количеством блестящих пуговиц, красивыми петлицами и хромовыми сапогами. По многим показателям училище было передовым: лучшая строевая выправка, лучшие гимнасты, бегуны, боксёры, во главе с Николаем Королёвым, абсолютным чемпионом СССР в тяжёлом весе.

1 Мая 1941 года после парада на Красной площади я был дома в увольнении. (Мог ли я тогда подумать, что доведётся участвовать в Параде Победы 1945 года?)

Навестил в Долгопрудном друзей и подруг, многие учились уже в институтах, а некоторые служили в армии. День был тёплый, я блестел сапогами и пуговицами, исправно козырял командирам и радовался жизни, которая становилась всё более интересной и привлекательной с каждым прожитым днём.

Летом вся учёба проходила в лагере. Гарнизонные наряды, частые тревоги, уборка территории от шишек и мусора делали службу немного нудной. Самым неприятным было то, что нас из училища должны выпустить сержантами с двумя треугольниками – армия переходила на срочную службу. Как нам объясняли, этого требовала международная обстановка.

Мальцев Пётр Федорович родился летом 1894 года в городе Бузулук. Он был младшим среди двух братьев и двух сестёр, родившихся в казачьей семье. На фотографии времён Первой мировой войны запечатлены три брата с офицерскими погонами.

В начале той войны отец окончил школу прапорщиков, потом воевал на Западном фронте, где участвовал в минировании и уничтожении приграничных крепостей и укреп-районов при отступлении русской армии. Был ранен в грудь навылет и направлен в тыл на лечение. Болел долго тифом.

Кажется, он имел звание капитан. Я хорошо помню его офицерский кортик, который отец подарил моему старшему двоюродному брату Борису. Гражданская война закончилась для него знакомством с моей мамой и женитьбой. Лебедева Зоя Петровна в то время работала медицинской сестрой на пароходах и в тыловых госпиталях. Брак был зарегистрирован в канцелярии коменданта города Томска 22 марта 1920 года.

В удостоверении отца, выданном в январе 1920 года, написано, что он является командиром взвода конной сотни 267-го Горного стрелкового полка, входящего в 5-ю армию.

Некоторое время отец имел двух лошадей и занимался частным извозом. Перед моим рождением беременная мама ездила верхом на лошади, которую звали Орлик. Это были удивительно отважные и рискованные поездки, очень хорошо запомнившиеся моим родителям, а мне по их рассказам.

Отец был высоким и рослым, сильным и смелым человеком. Легко забрасывал на крышу сарая пудовую гирю, а когда она падала, то непременно ее ловил. Знал приёмы французской (римско-греческой) борьбы. Посещал цирк, увлекался схватками знаменитых в то время борцов.

Отец в составе артели ходил на север тайги мыть золото. И его поход, по словам матери, был удачным.

Когда я родился, отец служил в топографических отрядах и занимался землеустройством. В домашней библиотеке всегда были книги по геодезии и топографии.

В моей памяти сохранились поездки в города Канск и Барнаул, а также в районы Новосибирской области, где отец в летнее время работал землемером. Благодаря ему я знакомился с топографическим инструментом, держал вешки и рейки при нивелировке, забивал колышки.

Мы с мамой постоянно сопровождали отца в летних поездках. Для нас это было счастливое время. Мама называла отца Петрусик, а он её – Зайка, что утверждало семейное уважение и любовь друг к другу. Меня отец называл Вадим, а иногда и рифмовал: Вадим – никому не продадим.

Дома у нас всегда было ружьё с патронами, которыми я любил играть. Отец любил мне рассказывать про рыбалку и охоту. В своё время большую красную рыбу ловили с помощью багра и охотились на медведей зимой во время их спячки. Хорошо помню его рассказ о медведице, разбуженной в берлоге ёлкой-будилкой, про осечку ружья и подоспевшую помощь товарища. Очень любил рассказывать про охоту на волков в лунные зимние вечера. Для этого он с товарищем выезжал на санях в степь. В качестве приманки использовали, как правило, поросёнка. Если поросёнок слабо визжал, отец кусал его за уши.