Дружелюбные - читать онлайн книгу. Автор: Филип Хеншер cтр.№ 104

Ну вот.

Салли-то уже пять раз через это прошла, причем однажды с близнецами. Не дозвонившись Шарифу, она посадила Назию в машину и отвезла в больницу. Аиша пошла в гости к подруге, Элисон, и Салли была так добра, что позвонила маме Элисон и попросила, чтобы Аиша осталась на чай. Впоследствии Назия не знала, что делала бы без Салли. Близнецы появились на свет так быстро! Шариф поспел как раз вовремя, чтобы, плача и смеясь, обнять сыновей. Салли быстренько ретировалась, убедившись, что все в порядке, и, уходя, бросила через плечо: да ладно, я и Карен помогла, когда она свою вторую рожала. Кто такая эта Карен, они понятия не имели.

5

А теперь – ей и самой не верилось, что она это скажет, – они разбогатели. С тех пор как они поселились в Шеффилде, Назия стала присматривать за бизнесом. Поначалу она думала выйти на работу, как только близнецы пойдут в школу: подтвердит диплом и станет преподавать английскую литературу. Но к тому времени, как сыновья подросли, дел у нее стало по горло. Отремонтировали два дома в Уинкобанке, купленные на роялти с первого года продаж учебника, написанного Шарифом, и сдали их студентам; через пару лет доходы от этого позволили купить еще два дома на той же улице. Она снова сделала там ремонт и снова сдала студентам; снова начала откладывать доходы от аренды. Спустя пять лет им принадлежали восемь домов в Уинкобанке.

Да и учебник Шарифа продолжал приносить доход. Он поступал на отдельный счет: все возраставшие чеки от издателя два раза в год. Наконец-то Назию устраивали проценты по счету. Тут государство выставило на продажу коммунальную компанию. Назия купила некоторое количество акций. На следующий год продавалась еще одна компания: Назия снова прикупила акций. На следующий же день она отправилась на поезде в Манчестер, встретилась с маклером и выписала чек на двадцать тысяч фунтов – вложить в акции и облигации. На обратном пути, созерцая высокие поблескивающие от сырости отвалы траншей, вырытых железнодорожниками наперерез здешним холмам, она пребывала в смятении и оцепенении; голова ее кружилась, точно она только что сбросила огромный груз. Она твердила себе: двадцати тысяч больше нет, забудь о них.

Соавтор Шарифова учебника, который принес им целое состояние, Бернс, посвятил свою часть отцу, тоже инженеру. Кому посвятил свой труд Шариф, он умолчал. Когда прибыл сигнальный экземпляр, Назия прочла на титульном листе «Профессору Анисулу Ахмеду, Университет Дакки». И прослезилась.

Они прекрасно жили на жалованье Шарифа. И сперва робко и недоверчиво, а потом все увереннее, начали тратить деньги. Купили телевизор, потом видеомагнитофон, чуть погодя – другой, более современный; много лет Шариф будет утверждать, что технология «Бетамакс» – лучшая в мире. Дом в Хиллсборо мог похвастаться идеальной кухней и двумя идеальными ванными комнатами: все в них заменили на блестящее и новое; установили каскадный душ и биде. К этому времени у Назии был опыт ремонта восьми кухонь и восьми ванных в Уинкобанке; она уже знала, где подешевле купить, каких ошибок можно избежать. Микроволновка, садовая печь для барбекю, большой американский холодильник, решетка для гриля и отдельный духовой шкаф. Новая кровать и игровая площадка для Аиши и мальчиков, переделанная из чердака.

Беспрестанно тратились деньги – и неукоснительно росли манчестерские вложения. Она покупала себе и Шарифу новое зимнее пальто каждое первое сентября. И ковер – прекрасный и большой, в магазине восточных ковров. В Дакке Назия отдала бы за такой в двадцать раз меньше, но ей было все равно. Однажды она отвела мальчиков в их любимое заведение, «Походная кухня дяди Сэма», где подавали бургеры размером с их голову и «картошечку фри». А потом они вместе прогулялись по Экклсол-роуд. Назия так и не смогла выбросить из головы правило своего свекра: не переедай, но, если случилось съесть больше, чем надо, пройдись вокруг озера Даммонди разок-другой. Тут озера не было, так что они гуляли по Экклсол-роуд, и там, в витрине галереи Филипа Фрэнсиса, она увидела картину, в которую просто влюбилась. Залитая солнцем комната, а в ней – деревянный стул, на спинке которого висит серо-пурпурная шаль. Видно, что стены толстые, окно – маленькое, а снаружи жара. Она стояла у витрины до тех пор, пока мальчики не запросились дальше. На следующий день, надев лучшее платье, она убедила Шарифа пойти с ней туда прямо с работы, чтобы он тоже был одет, как подобает. Они никогда прежде не бывали в галерее, где экспонаты продавались. Расспросив о картине, они узнали кое-что об авторе, осведомились о цене, уплатили. К их сожалению, выяснилось, что забрать покупку можно будет лишь через две недели, когда закончится выставка. Но, пока они ждали, Назия поняла: она думает о картине каждый день. Лишь три месяца назад она закончила ремонт, и, по счастью, полотно идеально вписывалось в интерьер гостиной.

Поскольку Салли очень помогла им с домами в Уинкобанке: она торговалась и выясняла, сколько можно просить, – не было смысла притворяться, что она не знает, откуда у них берутся деньги. «О, новая прическа, – небрежно замечала она». Или: «Хотелось бы мне тоже менять диваны как перчатки. Увы, все уходит на одежду детям, арахисовую пасту и тому подобные интересные вещи». На самом деле прическу Назия не меняла, а диван Салли заметила лишь через полтора года: отличный, из магазина «Джи план», цвета овсяных хлопьев и страшно удобный, но уж точно не новый.

Однажды она приехала в Хиллсборо и сидела с ними на кухне, когда зазвонил телефон, что само по себе случалось нередко. Назия взяла трубку – и заговорила с другой частью света.

– Это госпожа Шарифулла?

– Да-да, я слушаю.

Незнакомый голос сообщил:

– Я Самир Хондкар. Сосед родителей Шарифа в Данмонди.

– С Долли что-то случилось? – спросила Назия.

Она так и не смогла понять, почему ей пришло в голову именно это. Списала это на присутствие Салли Моттишхед. С Долли все в порядке, сказал Самир, но она не в состоянии позвонить сама, поэтому попросила его об услуге.

Внезапно и скоропостижно умерла мать Шарифа.

– Как и отец, – сказала Назия.

И все. Она положила трубку, и страна, в которой она родилась, осталась далеко позади.

– Ты говорила с Бангладеш? – спросила Салли. И прошла за ней в коридор с чашкой кофе в руках. – Наверное, часто созваниваетесь. Уигги бы удар хватил. Однажды, когда я позвонила в Лондон до шести – вечером же дешевле, – она будто с цепи сорвалась.

Назия не обратила на ее слова никакого внимания.

– Что-то случилось? – наконец спросила гостья.

Через пять минут Назия согласилась, что лучше не звонить Шарифу, а приехать к нему на работу и сообщить новость о смерти матери лично. Порой Салли мыслила удивительно трезво и рационально. Она же нашла факультет и кабинет секретаря, миссис Ады Браунинг. Помощница Ады отвела Назию во внутренний кабинетик и принесла им с Салли по чашке чаю, а сама секретарь отправилась за Шарифом, который проводил лекцию. Вернувшись в аудиторию через несколько минут, она сообщила студентам, что профессор Шарифулла получил печальное известие и лекция отменяется. То, как они ринулись к выходу, возмутило Аду Браунинг. Нет, непременно надо поинтересоваться у этого Десмонда Бейкера, вечного зачинщика, понравится ли ему, если все примутся радостно вопить и распевать грубые песенки, когда умрет его мать.