История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 137

Невеста сходит с арбы. Ловкий джигит бросает ей под ноги в один миг снятую с себя черкеску и получает от невесты за такое внимание подарок: обычно азиатский кошелек собственной работы. Молодая, не снимая покрывала, входит в саклю и, если нет мужчин, садится, ее встречают радушно – с хлебом-солью. Девушки и женщины угощают невесту и друг друга приготовленной для этого случая пшеничной кашей и пшеничной лепешкой. В саклю собираются гости. Старики в шубах и с длинными палками, а молодые в нарядной одежде и лучшем вооружении приходят поздравить невесту.

– Дай Бог! Дай Бог! – чамкает один из стариков, обращаясь к молодой. – В хороший дом ты пришла… и аул хороший, не пожалеешь…

– Как будет угодно Богу, – скромно отвечает молодая.

Стариков усаживают на почетные места, молодежь толпится под навесом. Первые ведут разговор о вещах серьезных, а под навесом смех, шум, спор о лошадях, достоинствах оружия и т. п. Кто-нибудь из присутствующих вынимает из-за пояса пистолет, и вмиг пуля сидит в стене сакли, за первым выстрелом следует второй, потом третий, четвертый, пули сыплются во все стороны из ружей и пистолетов. Чем больше останется знаков на стенах, тем, значит, больше приверженцев у молодого и тем краше его невеста. Звуки выстрелов сменяются ударами в бубен, в тазы, и бойкая лезгинка, сопровождаемая мерным хлопаньем в ладоши, выходит на сцену и завладевает общим вниманием. Несмотря на все усилия, Шамиль не смог вывести пляску, которая в такие дни, как свадьба, продолжалась в течение всего дня, в ней принимали участие и мужчины и женщины.

В течение трех дней празднуется свадьба в доме жениха. В сакле и под навесом расставляются лотки с вареным мясом, кусками масла и меда, теста в топленом масле, масла с жареной мукой, медом и пр. Наевшись и напившись, старики расходятся по домам, а молодежь остается петь и плясать. Во время танцев стреляют в пол из пистолетов, и случается, что это не проходит даром: несколько раненых и контуженых бывает жертвами такой потехи. День и ночь не прекращается веселье. Один жених не принимает в нем никакого участия, о нем никто и не вспоминает. Весь день он ходит по лесу или по знакомым или прячется в разных клетях и, чтобы утолить голод, должен, как волк, украдкой похищать съестное, в таком изобилии расставленное под навесом.

На четвертый день мулла с двумя свидетелями отправляется сначала в комнату невесты и высылает оттуда всех присутствующих, кроме одной или двух маленьких девочек.

– Желаешь ли ты, – спрашивает он невесту, – выйти замуж за такого-то, сына такого-то, и за столько-то калыма?

Получив удовлетворительный ответ, мулла идет к отцу девушки.

– Желаешь ли ты, – спрашивает он, – отдать дочь такому-то и за столько-то калыма?

Получив и здесь согласие, он отправляется к жениху, опять изгоняет всех присутствующих из комнаты и тщательно осматривает, не спрятался ли в ней кто-нибудь посторонний. Чаще же он берет жениха за руку, выводит во двор и наедине тихо задает вопросы, подобные заданным невесте и ее отцу. Жених отвечает едва слышно, а мулла дополнительно строго следит за тем, чтобы, кроме свидетелей, никто из посторонних не слышал ответов жениха. Эта таинственность вызвана народным суеверием: чеченцы искренно убеждены, что злонамеренные люди портят женихов.

Человек, который хочет навредить жениху, при каждом его ответе завязывает узел на заранее приготовленной нитке, и, пока эти узлы не будут развязаны, «полное обладание женою для жениха становится невозможным, несмотря ни на какие медицинские пособия». Вместо завязывания узлов при ответах жениха можно вынимать клинок своего кинжала или газырь и тотчас же вкладывать их на место. Такое действие, повторенное три раза, производит порчу жениха, снять которую может только тот, кто ее наложил.

Избежав подслушивания и не допустив порчи, мулла приступает к обряду венчания. Он состоит в чтении определенных молитв, слова которых должен повторять вслух жених или выступающий вместо него свидетель, что случается нередко.

Окончательный свадебный акт завершается новым и последним пиром, после которого, поздно вечером, когда гости разойдутся по домам, молодого впускают в саклю, где его в одиночестве ожидает молодая. Они тотчас же приступают к совершению намаза (молитвы).

– Если будет угодно Богу, – говорит затем молодой, положив руку на лоб супруги, – ты родишь мне доброго мусульманина, а не какого-нибудь шайтана.

Назавтра или несколько дней спустя, после окончания всех брачных церемоний, молодая, которая в это время не работала, не выходила из своей комнаты и никому не показывалась, взяв большую чашку блинов и кувшин, должна идти первый раз по воду и после этого уже вступает в круг обязанностей хозяйки дома. Толпа мужчин, женщин и детей сопровождает ее с песнями и музыкой на реку, где молодая, проколов несколько блинов иглой или булавкой, бросает их один за другим в воду и затем уже черпает ее кувшином. Когда она ставит кувшин с водой себе на голову, раздаются выстрелы.

В некоторых аулах родственницы молодой при этом потчуют присутствующих оставшимися блинами, и все возвращаются домой со стрельбой. Соседки, желающие познакомиться с новой жительницей аула, на второй или третий день посылают ей пшеничную кашу.

В первое время после свадьбы молодая не имеет права ни видеться, ни говорить со своим мужем в присутствии не только посторонних, но даже родственников. Муж посещает ее только по вечерам и ночью. Говорить с отцом мужа и близкими родственниками, а также посетить свою мать она может только через несколько месяцев после свадьбы.

Бедность и невозможность заплатить калым, хотя бы и незначительный, заставляли иногда чеченца, несмотря на строгое запрещение, похищать невесту. Молодой человек, подговорив нескольких приятелей, выбирает удобную минуту, нападает на нее с товарищами и, несмотря на сопротивление с ее стороны и со стороны родственников, увозит в свой дом, «где товарищи запирают их вдвоем, а сами стерегут у дверей, пока их не позовут в комнату. При них девушка объявляет, хочет ли она воротиться к родителям или остаться у похитителя. Обыкновенно необходимость заставляет ее выбрать последнее, и тогда она становится законною женою». Впрочем, подобные случаи происходили преимущественно в общинах, не признававших власти Шамиля.

Обычаи и свадебные обряды у назрановцев или ингушей весьма сходны с теми, которые существуют у осетин, но выкуп для всех сословий в прежнее время был одинаковый: восемнадцать коров стоимостью около десяти рублей каждая. В 1863 году народный суд постановил вносить только 25 рублей в виде калыма и 80 рублей в обеспечение выходящей замуж на случай смерти мужа или развода. Первые деньги вносятся до свадьбы, а последние – когда выходящая замуж сочтет нужным. Ингуши все равны между собой, а потому неравенства браков у них не существует, исключение составляет только тот, кто женится на своей пленнице ^[220].