История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 127

Народное суеверие советует, например, окуриться дымом от сожжения в мангале (жаровни) 140 зерен растения руто.

Для этого женщины и девушки становятся кружком вокруг мангала, и так как при этом необходимо полное веселье, то призывают музыку и под звуки ее танцуют, резвятся, смеются, целуются, причем каждая старается захватить платьем своим как можно больше дыму – он должен окурить все члены тела и складки платья. Женщина, которая успела окуриться вся этим дымом, совершенно обезопасена от сглаза.

Во избежание неприятностей от дурного глаза родители держат детей дома как можно дольше и никуда не выпускают.

Но если ребенок заболеет, то, какого бы рода болезнь эта ни была и от чего бы ни происходила, каждая татарка скажет непременно, что болезнь эта произошла от сглазу. Она испытает сначала все средства отвратить порчу, и если они не помогут, тогда только обратится с просьбой о помощи к туземному лекарю или лекарке.

Туземные медики все свои познания основывают на Галлене и Гиппократе, которых называют Джалинус и Бократ. Все существующие болезни они разделяют на четыре рода, происходящие, по мнению их, от холода, от жара, от сырости и от сухости. Согласно с этим они распределяют и свои медикаменты таким образом, чтобы каждую болезнь лечить противоположными средствами.

«Мусульмане, – пишет Д. Ильин, – очень трусливы в болезни. Как только заболел, тотчас же обращается к одному из персидских медиков, которые большей частью бывают из евреев. Персидский медик не разбирает – бедный ли его пациент или богатый: он с ним заключает условие, что на лекарство надо столько-то червонцев, за пользование в течение нескольких дней, в виде опыта, столько-то, и потом, если лечение будет успешное, то за окончательное излечение столько-то. Больной дает ему деньги на медикаменты, и шарлатан-медик покупает на базаре различные грошовые травы и начинает угощать лошадиными приемами своего пациента. Проходит условленное число дней, в продолжение которых пациент выпил чуть ли не целую лоханку всяких гадостей; медик видит, что дело плохо, – пациент не поправляется: он начинает заговаривать болезнь, но и этот метод лечения не приносит никакой пользы. Тогда поневоле больному приходится прибегнуть к помощи русского врача. Ради этого на сцену выступает мулла, который на Коране гадает, в который день можно пригласить русского медика, то есть находит по Корану тот счастливый день, когда прописанное русским медиком лекарство принесет действительную пользу» ^[67].

«Если же в городе два русских медика, то гадают, которого нужно пригласить. Пройдет, без сомнения, несколько бесполезных дней в гаданиях, пока по Корану доберутся до счастливого дня, и часто случается, что в этот счастливый-то день и умирает больной, так что русский медик не успеет даже прописать лекарства».

Народная медицина татар очень бедна средствами лечения. Туземцы очень уважают медицину и русских медиков, но прибегают к последним только в случае крайности и предпочитают своих доморощенных, которые искусно лечат лишь ушибы и раны. Все же остальные виды лечения состоят преимущественно из кровопусканий, производимых пиявками и рожками, из потогонных и слабительных средств, даваемых в огромных приемах. Ревень употребляется одинаково как для очищения желудка, так и для прекращения поноса; в первом случае дают чистый, в виде порошка; а во втором его поджаривают вместе с сахаром. Как прохладительное питье дают выжатый арбузный сок, одинаково и летом и зимою. Ртуть, сарсапарель принадлежат к числу наиболее употребительных медикаментов, а очень дорогие пилюли из жемчуга и яхонта употребляются как укрепляющее средство. При хроническом ревматизме и ломоте завертывают больного в кожи собак, шакалов и ослов. При геморрое сажают больного в свинью, распарывая ее пополам, а от чесотки многие вовсе не лечатся из убеждения, что она предохраняет от геморроя.

От лихорадки спасаются ношением на груди амулета, заключающего в себе молитву из Корана. Если болезнь прекратится, то талисман, как сокровище, сохраняется, а в случае смерти больного его кладут вместе с ним в могилу.

Почитая многие места святыми (пир), татары приводят к ним больных, поят разведенной в воде землей и приносят в жертву баранов. В случае падежа скота татарин отправляется со своим стадом к тому же священному месту и гоняет его несколько раз вокруг могилы. В некоторых местах, как, например, в Шекинском ханстве, против всякого рода болезней дают пить одну и ту же траву, которая производит рвоту. В Нухе больного лихорадкой сажают в холодную ванну, дают ему в руки тяжесть и заставляют производить движения до тех пор, пока он не почувствует испарину.

В Ширване есть очень много могил и мест, которые считаются священными и получили свое название по именам погребенных там людей, прославившихся в исламизме. Татары считают, что трава и земля с могилы таких людей излечивают от разного рода болезней. Так, трава с могилы Агенпира, находящейся в средней части Ширвана, полезна от ломоты и ран. Для этого берут траву, окуривают больного, а размоченную землю с могилы прикладывают к больному месту. На могилу Дадагната приводят сумасшедших, кладут их там на целую ночь и дают пить воду, смешанную с землей, взятой с могилы. Земля, взятая с могил: Софгямида – предохраняет от укушения змей; Ших-Тосур – помогает в болезнях рогатому скоту; Пир-Денар — лошадям и проч. Татары верят в талисманы и убеждены, что влияние их распространяется одинаково как на людей, так и на животных.

Но если все средства лечения не помогают и больной скончается, тогда туземец говорит, что так Богу угодно, а что употребленные средства лечения все-таки хороши и целительны.

Как только скончается кто-нибудь в ауле, жена, сестра или мать умершего взбирается тотчас же на крышу и пронзительным криком возвещает всему селению о постигшем ее несчастий. Крича и рыдая, она тут же перечисляет разные добродетели умершего: и что он был храбр, не любил спиртных напитков и, после четвертой жены, одну только ее и любил крепко, кунаков всегда угощал свежими чуреками, сыром и бараниной, не воровал чужих вещей, хорошо пахал и унавоживал землю, которая теперь без хозяина заглохнет, и что не только она безутешная, но лошадь и ишак станут оплакивать своего доброго господина, а она друга, пока Аллах не соединит их. Праздные односельцы спешат на крик несчастной, разделить с нею горе.

Там встречают они плач и стоны, в особенности женщин, находящихся в той половине, где стоит покойник.

Вот как описывает похоронную церемонию мусульман один из присутствовавших на похоронах, бывших в Тифлисе. По маленькому двору, где стоял табуд — гроб, или скорее ящик на носилках, – то и дело сновали взад и вперед мужчины, женщины и дети. В доме покойного собирались родные и знакомые: мужчины в одних комнатах, женщины – в других; в чухах и папахах сидели на коврах правоверные, поджав под себя ноги, сохраняя глубокое молчание и перебирая свои четки. Сохраняя вид крайне печальный, они по временам глубоко вздыхали, а у некоторых даже блистали слезы. Прислоняясь к стене, на первом месте сидел хаджи, родной дядя покойного, еще свежий и крепкий старик. Он часто подымал взор к небу, и крупные слезы катились по бледному его лицу.