«Князья, бояре и дети боярские» - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Бенцианов cтр.№ 91

Уровень осознания родственной близости существенно отличался у представителей разных фамилий. Уже приводился пример сплоченности Колтовских и Норовых. Колтовских коломенской десятни, к слову, связывало довольно отдаленное родство ^[794]. Большое количество родственных поручительств продемонстрировали также братья Вячеславлевы – семь примеров (из 8 случаев поручительства, Губастовы и Вальцовы – по пять. Обратная ситуация сложилась у Арсеньевых. Из девяти отмеченных в десятне лиц (максимальная численность представителей одной фамилии в указанном источнике) ни один не являлся поручителем по своим однофамильцам. Та же картина наблюдается у Рославлевых (пять человек). Из шести «изгоев» старшие родственники известны были у четырех: Г. Ушакова Арсеньева, Д. Некрасова Воронина, Д.В. Протасьева (возможно, однофамильцы) и Н.Ф. Булатова. Отсутствие родственников у двух оставшихся лиц (Ф.А. Писарева и Невзора Каншина) могло быть причиной их незавидного положения.

Родственные связи подчеркивались случаями взаимного поручительства, которые были зафиксированы среди Борыковых, Захаровых, Морышкиных, Мерлеевых (во всех случаях дважды), Губастовых и Софоновых. К этому следует добавить уже отмеченный пример связи Проестевы – Н.И. Желтухин. Оба брата И. Большой и И. Меншой Проестевы находились с ним в отношениях взаимного поручительства.

Внутри родственных поручительств доминировали, хотя и с небольшим перевесом, внутрисемейные связи: отец – сыновья, родные братья. По крайней мере 66 раз (50,8 %) подобные примеры были отмечены в десятне 1577 г. Незначительность доминирования семейных связей объяснялась, видимо, ориентацией на фамильных лидеров, имевших заслуги на государевой службе, которые далеко не всегда входили в семейный круг.

Родственное поручительство не получало должного одобрения со стороны правительства. В десятне ряжан, отобранных в государев полк, было отмечено всего 23 таких случая (7,96 %). Причина этого могла заключаться в многочисленности злоупотреблений служебными обязанностями. Пометы в коломенской десятне 1577 г. показывают, например, что родственники Яцкие «бегают в разбое» ^[795].

Значительно сложнее и малопродуктивнее искать следы отношений, основанных на других видах связей. Коломенская корпорация в целом осталась в стороне от опричного разлома. Из близких родственников опричников (дворовых) в ней были представлены братья С. и М.С. Мишурины, которые, однако, находились в близких отношениях с опричными переселенцами: князем А.С. Щетининым и К.М. Беклемишевым. Никак не отразилась опричная служба Угрима Безопишева на положении и связях его родственников.

Прежние территориальные связи самих опричных переселенцев практически не играли роли в системе поручительства. Единственным примером такого рода могла быть связь между бывшими ярославцами В.Д. Огалиным и брать ями С. и Ю.Ф. Гориными, хотя, вероятнее, кажется их близость на основе общности статуса (В.Д. Огалин и С.Ф. Горины – окладчики) ^[796]. Еще один ярославец К.М. Найнаров был обойден их вниманием. Складывается впечатление, что свои отношения со «старыми» представителями местной корпорации им приходилось начинать с «чистого листа». Отсутствовали также связи поручительства между Желтухиными и Трескиными, соседями по вотчинам в Московском уезде ^[797].

Внутреннее единство слабо было представлено даже у коломенских «литвяков». Из пяти связанных с ними примеров поручительства только два относились к внутренним связям, когда Г.С. Васильев и М.М. Заболоцкий вместе выступали поручителями по Ю.Е. Екшукову. Сами же они нашли поручителей из числа других коломенских детей боярских.

Большее значение имели чисто служебные связи. Тесной спаянной группой выступали, например, дети боярские, «которые жили на Коломне с осадною головою», привлеченные к несению обычной службы. Всего их было шесть человек ^[798]. При этом они восемь раз выступали поручителями внутри своей группы. Среди поручителей по ним значилось только одно постороннее лицо – Нагай Мерлеев. Он, однако, отсутствовал в десятне, что не дает возможности установить его связь с представителями этой группы. В случае Меншика Еропкина – Н. Верещагина Суморокова было зафиксировано взаимное поручительство. Отмеченные связи сложились, скорее всего, в годы, предшествовавшие составлению десятни 1577 г., когда они служили по особому списку.

В нескольких случаях видны следы иных связей между коломенскими детьми боярскими, которые могли быть подкреплены браками или крестородственными отношениями. Уже упоминался пример привлечения и последующего отстранения Леонтия Телешова в качестве «сместного» судьи Д. Истоминым Толстым. Пересечения Телешовы – Толстые сохранили свою значимость спустя два десятилетия после упомянутого спора. Третьяк Леонтьев Телешов был поручителем у самого Д. Истомина Толстого и у его сына Артемия. Вместе Третьяк Телешов и Д. Толстой ручались за М. Некрасова Воронина ^[799].

В основе большинства связей такого рода было территориальное соседство земельных владений. В качестве очевидного примера можно привести неслужилого новика Т.И. Тупицына (Ступицына), предпоследнего в списке десятни 1577 г. Поручителями по нему были Б. Кучин и Вешняк П. Андреев. Б. Кучин был окладчиком, но, скорее всего, роль в этих поручительствах сыграло близкое соседство. В небольшом Деревенском стане было зафиксировано всего девять детей боярских, «которые государеву службу служат с Коломны». Тремя из них были как раз Б. Кучин, Вешняк Андреев-Поповичев и Т.И. Тупицын. Соседями были отмеченные выше Третьяк Телешов и Д. Толстой ^[800].

При определении соседских (территориальных) связей большое значение имеет соотнесение десятни 1577 г. с писцовой книгой конца 1570-х гг. В этом отношении приходится констатировать высокий уровень мобилизации поместного землевладения, который не дает в полной мере определить расположение земель того или иного лица в момент составления рассматриваемой десятни. Участки некоторых детей боярских, отмеченных здесь, в писцовой книге уже числились за другими владельцами (по даче 1578–1579 гг.) или рассматривались как «порозжие». Ко времени составления писцовой книги умер, очевидно, Б.О. Волжин ^[801]. Часть учтенных в десятне лиц могла получить придачи в других частях Коломенского уезда и поменять за счет этого своих соседей.